«Ты так ревнуешь ко мне, что не можешь сдержаться», — сказал Ник Себу. Потому что сам проводил больше времени с Джеми и нравился ему. А она-то, дура, считала, что речь шла о ней.

— Супер, — тихо отозвалась Мэй.

— Хочешь, я его убью?

Очень непривычно было слышать, как кто-то говорит это всерьез.

— Нет! — вырвалось у Мэй.

— Он оставался с тобой и Джеми наедине, — сказал Ник. — Мог сто раз поставить метку. — Его тон стал жестким и резким, как проволочная удавка. — Силы у него, скорее всего, немного, иначе я почувствовал бы, однако с такой меткой это не важно. Он мог убить любого из вас.

— Но не убил. Сомневаюсь, что он вообще собирался нам вредить.

— Да ну? — спросил Ник. — Знаешь, у кого нет возможности передумать? У покойника.

— Ник, нет! — снова выкрикнула Мэй и отвернулась. Было слышно, как он встает и проходит на ее сторону комнаты, останавливается в нескольких дюймах от места, где она сидит.

— Но ты… тебе же плохо! — сказал Ник, нависая над ней тенью.

Мэй заглянула ему в глаза.

— Знаю. Потому и пришла сюда — с тобой мне становится легче.

— Что? — выпалил Ник. — Как?

Он вдруг яростно нахмурился, словно она чем-то его разозлила. Мэй не стала класть ему руку на плечо — чего бы не хотела метка у нее на шее.

— Мне нравится, что ты никогда не врешь, — сказала она помолчав. — Нравится, что ты хочешь нас защитить, хотя я об этом не просила. Ты очень упорный, легко не сдаешься. Мне все это нравится, поэтому я люблю сюда приходить. Мне становится лучше, когда ты рядом и не давишь, что тоже бывает. Не знаю, как понятнее объяснить.

— Это что — утешение?

Мэй глубоко вздохнула.

— Да. Что-то вроде.

Все встало на свои места: она согласилась рассказывать о чувствах, и делала это — пришлось раскрыть душу, чтобы найти к ней инструкцию.

— Насчет твоего отца, то есть Дэниела, — сказала Мэй. — Ты не должен терзаться за свои слова. Он любил ходить с тобой в «Сделай сам», с тобой ему было лучше, хотя иногда ты его и расстраивал. Вот что важно.

— Да, как будто он поэтому спрашивал, — сухо произнес Ник. — Кстати, я хочу знать о… о том, что он имел в виду.

— Я не могу объяснить любовь, — заторопилась Мэй. Ее вдруг ни с того ни с сего охватила паника, от которой хотелось уйти, сбежать без оглядки с чердачной лестницы. — И не спрашивай. Я не знаю! Я не хочу…

Ник посмотрел на нее долгим пристальным взглядом, слишком близким и неуютным. Его глаза были как ночь, из которой что-то пытается пролезть в дом.

— Я просто должен это узнать. А нигде ничего прямо не написано. Говорят, она длится вечно. Это правда?

— Любовь? — уточнила Мэй.

Ник медленно кивнул, не отводя взгляда.

Она не хотела ему врать, и не могла не вспомнить прошлое.

Ее отец не был ни Дэниелом Райвзом, ни Черным Артуром. Он старался находить время для игр с детьми, уговаривал посещать секции, которые им не нравились, хотя они все равно ходили ради того, чтобы быть с ним рядом. Он с самого начала хотел завести детей, любил их.

Потом, на каком-то этапе, отец разочаровался в семье, решил, что уже ничего не исправить, и сдался. Сказал матери, что ничего не получится и продолжать смысла нет. Дескать, это был неудачный опыт — черновая семья, — благодаря ему он не наступит на те же грабли.