|
Забыв про дуло револьвера, наставленное мне в лоб, я вскочил и побежал наверх. Ни В., ни все демоны ада не могли бы сейчас меня удержать. Вскоре мы с Дуней уже были возле постели Мери. Простыни вокруг моей жены были перепачканы кровью. Она находилась в полубессознательном состоянии. Меня испугала ее ужасающая бледность. Если бы Мери не шевельнулась и не застонала, я бы решил, что она мертва. Я опустился на колени и взял ее холодную руку. Мери даже не узнала меня, настолько ей было тяжело. Мне тоже было тяжело – от собственной беспомощности. Я глядел на посеревшие губы жены. Разговор с Колем полностью выветрился у меня из головы. Я даже не сообразил, что назойливый гость последовал за нами. Потом я услышал его ровный, уверенный голос, велевший Дуне: – Укройте вашу госпожу потеплее и жмите вот сюда Я сейчас вернусь. Я услышал его слова, даже понял их, но они прозвучали где-то далеко, за пределами моего сознания. Тихо всхлипывая, Дуня беспрекословно подчинилась. Я тоже плакал и впервые в жизни молился, правда, не знаю, кому именно: Мери, отцу, Богу или абстрактному Добру. Просто мое переполненное отчаянием сердце помогло мне прорвать завесу между миром видимым и миром невидимым, на мгновение коснувшись некой Силы, которая, как оказалось, была вполне реальной и ощутимой. Я без колебаний отдал бы свою жизнь – только бы Мери осталась жива и наш ребенок не повторил судьбу своего отца. В мире непременно должно существовать Добро, способное победить Зло, поработившее наш род. Я молился, чтобы моя смерть положила конец и родовому проклятию, тяготеющему над Цепешами почти четыреста лет. Я настолько отдался молитве, что совершенно не заметил, как Коль исчез, потом вернулся. Только когда на бледное лицо Мери упала тень, я поднял голову, испугавшись появления В. Но это был не он. Это над моей женой склонился Коль, похожий на большого белого медведя. Он успел снять сюртук и закатать рукава рубашки. Дуня держала канделябр. Дрожащие огоньки свечей отражались в стеклах очков незваного гостя. – Я забыл упомянуть в письме, что моя профессия – врач, – сказал он, ставя на кровать большой черный саквояж. – Думаю, я сумею помочь вашей жене. Он отвернул простыни и прощупал живот Мери. – Так. Ребенок и в самом деле перевернулся. Сейчас мы это исправим... Он приступил к непонятным мне манипуляциям... Вскоре все опасности родов остались позади. Мери пронзительно вскрикнула, затем послышался писк младенца. Коль взял его на руки – моего скользкого, перепачканного кровью ребенка! – Сын, – сообщил он. Мы оба радостно улыбнулись, словно были давнишними друзьями, с нетерпением ожидавшими этой минуты. Даже не верилось, что каких-то полчаса назад один из нас держал другого под прицелом револьвера. Мой сын! Мой крошечный, сердито орущий сын. Мери сразу же уснула. Я рухнул на ближайший стул и заплакал, пораженный красотой и ужасом появления человека на свет. Еще раз удовлетворенно оглядев Мери, Коль вымыл в тазике руки. Вытирая их, он негромко сообщил мне: – Ребенок совсем маленький, но здоровый. Полагаю, он родился преждевременно? Я кивнул и дрожащей рукой отер пот со лба. – Не удивлюсь, если его мать совсем недавно перенесла сильное потрясение. Это так? Я искоса взглянул на Дуню. Та уже искупала младенца и теперь пеленала его. Мне очень хотелось откровенно поговорить с Колем, но только не в ее присутствии. Похоже, он уловил мое смятение, но не подал виду и широко улыбнулся Дуне, принимая от нее малыша. Улучив момент, когда горничная повернулась к нам спиной, я быстро кивнул, запоздало отвечая на его вопрос. |
