|
Мистер Джеффрис достал из кармана небольшой блокнот и начал что-то записывать. Спустя некоторое время наш гость повернулся к Аркадию и негромко спросил: – Забыл у вас поинтересоваться... Когда мы стояли перед портретом Влада Дракулы... Это сразу же пробудило мое любопытство. Похожее слово – Дракул – я слышала от слуг и от старика-кучера, который вез нас из Бистрица до ущелья Борго. Смутившись, мистер Джеффрис тут же поправил себя: – Простите. Я хотел сказать: у портрета Влада Цепеша... Эту фамилию можно как-нибудь перевести? Аркадий ответил не сразу: он продолжал внимательно рассматривать стену усыпальницы. По отрешенному взгляду мужа я догадалась, что он вновь погрузился в раздумья о событиях последних дней. Возможно, он думал о своей размолвке с дядей и о смерти отца. – Точный перевод нашей фамилии – "Колосажатель", – ответил наконец Аркадий на вопрос англичанина. Я поняла, что муж забыл о нашем присутствии. Как и Жужанна, Аркадий обладал странной способностью полностью уходить в свой мир, выпадая из настоящего времени. – Едва ли оно благороднее, чем имя Дракул, но крестьяне не произносят его с ненавистью. И потом, от него не веет всей этой суеверной чертовщиной. В пятнадцатом веке людей часто казнили, сажая на кол. Мистер Джеффрис недоверчиво изогнул брови и взглянул туда же, куда смотрел мой муж, – на золотую табличку с именем "ВЛАД ЦЕПЕШ". – Выходит, у румын тоже сажали на кол? История повествует, что такой вид казни существовал только у турок. Правда, крестьянские легенды утверждают, что Влад заимствовал его у своих врагов и... – англичанин обвел рукой пространство, – сажал на кол десятками и сотнями. Зловоние, говорят... Мистер Джеффрис хлопнул себя по лбу и повернулся ко мне. – Дорогая миссис Цепеш, ради бога простите меня! Я не имел права волновать вас рассказами об этих ужасах. Я весело рассмеялась, хотя впервые слышала о таких вещах и они меня, конечно же, ужаснули. Аркадий очнулся от своих раздумий. Чувствовалось, он был недоволен, что такие разговоры ведутся в моем присутствии. Чтобы успокоить англичанина, я сказала: – Мистер Джеффрис, не надо считать меня кисейной барышней, которая только и делает, что падает в обморок. Аркадий немного покраснел, подошел ко мне и взял за руку. – Это не преувеличение. Пожалуй, Мери – самый уравновешенный человек из всех, с кем я когда-либо общался. Взглянув на Джеффриса, он невесело улыбнулся. – Я бесконечно признателен своей жене за такую прекрасную черту характера. Особенно здесь, в краю дремучих суеверий и нелепых легенд. – Дорогой, – ласково обратилась я к мужу, – не надо пытаться оградить меня от реальной действительности. Как же я смогу противостоять всем этим дремучим суевериям, если не буду ничего знать о них? Затем я спросила Джеффриса: – Так о ком вы говорили с Аркадием в замке? – О том, кого зовут Влад Дракул... Простите, мадам, я имел в виду Влада Цепеша, которого крестьяне называют Дракулой. – Вы имеете в виду графа? Джеффрис качнул головой, словно говорил: "И да и нет". – Я имею в виду его тезку, – произнес он вслух и полистал блокнот. – Тот человек родился в 1431 году и умер предположительно в 1476, хотя крестьяне оспаривают дату его смерти. Аркадий указал на табличку, что находилась внизу, почти у самого пола. – Можете убедиться: его прах покоится здесь. |
