София наблюдала, как спустились по трапу немногочисленные в это время года пассажиры, как поднялись в автобус. Она узнала Германа сразу — уже издали. Нет, рассмотреть никого с такого расстояния невозможно, но с появлением на трапе высокого молодого человека в светлом пальто её сердце тотчас подпрыгнуло: «Это он!» — и гулко забилось в груди.

София достала из сумочки пудреницу и глянула в зеркальце. Её руки подрагивали от волнения, на щеках горел румянец. «Совсем как русская матрёшка», — иронично подумала о себе София и попыталась принять равнодушный вид. Но как-то не вышло.

Автобус с пассажирами приближался к воротам, и вместе с ним неумолимо приближалась Судьба Софии. Она абсолютно точно знала это. Сейчас ей даже показалось, что время замерло, остановилось и некто шепнул ей: «Запомни это мгновение».

Автобус остановился, и Герман — теперь София видела, что не ошиблась, — великолепный, с развевающимися на ветру черными длинными волосами Герман шагнул на крымскую землю. Ей хотелось подпрыгнуть и завизжать от восторга: он был так элегантен и красив! От невозможности смотреть ему в лицо София даже отвернулась в сторону. Герман подошёл и слегка обнял Софию, потом немного отстранился и, улыбаясь, посмотрел ей в глаза:

— Привет. Тебе пришлось долго ждать? Ты замерзла?

София отрицательно мотнула головой и судорожно сглотнула. Все слова — и пафосные, и простые — куда-то улетучились, исчезли, провалились. Только мысль: «Это он!» — кружила и кружила в её пустой голове. Да ещё звенели колокола. София не могла понять: откуда в аэропорту колокола?

— Куда идём? К такси? — прозвучал сквозь колокольный звон вопрос Германа.

— Да, к такси, — эхом отозвалась София.

И он взял её под руку:

— В жизни ты намного лучше, чем на фотографиях.

— Ты тоже.

Герман не захотел терять ни минуты. Отель, душ, обед? После, только после посещения музея! Он должен убедиться, что нашёл именно то, что искал.

Автомобиль подъехал к художественному музею, и Герман поспешил расплатиться с таксистом. Они вошли в двухэтажное здание начала прошлого века. София купила в кассе два билета. Пока девушка рассчитывалась, Герман огляделся. В холле слева от входа висело большое зеркало. Центральная лестница вела наверх и расходилась на втором этаже на обе стороны — к выставочным залам. Здание и выглядело на свои сто лет: высокие, потрескавшиеся в углах потолки давно не видели ремонта.

— Сюда, — показала направо София.

И они вошли в зал. Герман на мгновение остановился, внутренне весь подобрался. Его лицо стало серьёзным, а взгляд голубых глаз — пронзительно сосредоточенным.

Все шесть картин, принадлежащие кисти Кингсховера-Гютлайна, висели на одной стене. Герман подошёл сначала вплотную, внимательно рассмотрел таблички под каждой из них, затем отошёл от стены на несколько шагов и снова вернулся к картинам. Достав из кейса лупу, тщательно рассмотрел каждое полотно. Лицо его оставалось серьёзным, между бровями пролегла вертикальная морщина, которая его ничуть не портила и, на взгляд Софии, наоборот, делала ещё привлекательнее. Она стояла поодаль и наблюдала за Германом. Наконец он отошёл от своего наследства, посмотрел на Софию и улыбнулся, удовлетворённый осмотром.

— Взгляни на это «Озеро», — обратился он к девушке.

На картине было изображено вечернее озеро. Высокие тёмные деревья на первом плане служили обрамлением всего вида, направляя взгляд в залитую светом даль и уходящее вглубь пространство, наполненное серебристым воздухом. Длинные вечерние тени контрастировали с солнечной дымкой, ещё обволакивающей дали.