Вспомнив, как выпендривалась во время обхода Половникова, Данилов негромко выругался и пошел переодеваться. Самое неприятное, когда ты вымотался на сутках, где угодно, хоть на «скорой», хоть в реанимации, хоть в приемном покое, — это возвращение домой. Во время работы раскисать некогда, а стоит только переодеться и выйти на улицу, как наваливается усталость и хочется спать. Минуты растягиваются в часы, и кажется, что ты никогда не доедешь до дома. А вот если устал не очень, то можно прогуляться, зайти куда-нибудь, чтобы неторопливо выпить кофе, съесть что-то вкусное и неторопливо думать о делах, зная, что впереди куча свободного времени. Это так важно — знать, что время сейчас принадлежит тебе, и ты можешь неторопливо и щедро им распоряжаться… До тех пор, пока не наступит пора бежать сломя голову или просто идти на следующее дежурство.

Все проходит, и это пройдет. И хорошо, что все проходит, ведь смена впечатлений уберегает от скуки. А самое главное в жизни — это не заскучать.

Глава четвертая

ДОКТОР ЧЕРНОВ — ВИТЯ-ДЯТЕЛ

График дежурств в первом реанимационном отделении был ритмичным — сутки дежурим, трое суток отдыхаем. Функции дневного врача, выходящего на работу в дневную смену по обычному графику «пять дней работаем, два отдыхаем», исполнял начальник отделения.

При таком раскладе знакомство Данилова с доктором Черновым, принимавшим отделение у Половниковой и передававшего Кочерыжкину, могло состояться лишь тогда, когда Половникова или Кочерыжкин заболеет (как вариант — уйдет в отпуск) и график дежурств уплотнится.

На деле Данилов познакомился с Черновым во второе свое дежурство. Кочерыжкин, очередное дежурство которого совпало с юбилеем его отца, поменялся с Черновым сменами.

Данилов об этом не знал, поэтому, не увидев поутру на сестринском посту Миранду, проявил деликатность — не стал ломиться в ординаторскую, а постучался и стал ждать, когда ему откроют.

Открыли сразу, практически мгновенно, со словами:

— Зачем стучаться? Ординаторская не туалет, чтобы в ней запираться…

— Мало ли что, — ответил Данилов, входя в ординаторскую. — Разные бывают обстоятельства. Доброе утро, я ваш новый сотрудник…

— Я в курсе. — Доктор Чернов оказался тем самым третьим мужчиной с фотографии, только сейчас его лысину прикрывал мятый колпак. — Вы — Владимир Александрович, а я Виктор Владимирович, между собой, я думаю, обойдемся без отчеств. У нас, если вы успели заметить, принято без церемоний.

«Иногда даже чересчур без церемоний», — подумал Данилов, пожимая руку Чернова.

Внимание Данилова привлек стоявший на столе четырехрозеточный удлинитель, утыканный зарядными устройствами.

— Аккумуляторы заряжаю, — прокомментировал Чернов. — Плеер, фотоаппарат, фонарик… Батареек не напасешься. Начмед однажды увидел — выговор мне влепил.

— За что? — Данилов занялся раскладкой своего «суточного пайка» — бутерброды и банку шпрот (теплые шпроты — такая гадость, хуже вашей заливной рыбы!) убрал в холодильник, а пачку овсяного печенья — в шкафчик.

Для разогревания или даже приготовления еды в ординаторской имелась микроволновка, но Данилов на дежурствах привык питаться максимально просто, по принципу: «взял, откусил, положил и побежал работать дальше».