|
Дышится легче в любом смысле! Вот на, каких высотах должны формироваться философы, вот где должны жить мудрецы, чтобы быть выше мирских мелочей! - Хотите обойти вокруг площадки? - предложил советник. - С удовольствием, - отвечал бургомистр. И два друга, взявшись под руку, с длинными остановками в разговоре, как в прежнее время, осмотрели все точки горизонта. - Я уже лет семнадцать не поднимался на сторожевую башню, - сказал ван-Трикасс. - А я ни разу не был здесь, - ответил советник Никлосс, - и жалею об этом: вид отсюда великолепный. Взгляните, друг мой, как красиво извивается между деревьями Ваар. - А дальше горы святой Германдад! Как эффектно они замыкают горизонт! Посмотрите на эту кайму зеленых деревьев. Ах, природа, природа, Никлосе! Может ли рука человека соперничать с ней? - Это обворожительно, мой превосходный друг, - отвечал советник. - Взгляните на эти стада, пасущиеся в зеленых лугах, на этих быков, коров, овец... - А земледельцы, идущие в поля! Точно аркадские пастухи! Им недостает только волынки! И над всей этой плодородной равниной чудесное синее небо, без единого облачка! Ах, Никлосс, здесь можно стать поэтом! Знаете, я, право, удивляюсь, почему святой Симеон Столпник не сделался величайшим поэтом мира. - Может быть, его столп был недостаточно высок, - ответил советник, кротко улыбаясь. В этот момент начался кикандонский перезвон. Звуки колокола разнеслись по прозрачному воздуху нежной мелодией. Оба друга пришли в полное умиление. - Мой друг Никлосс, - сказал бургомистр, - зачем мы поднимались на эту башню? - Правда, - отвечал советник, - мы увлеклись своими мечтаниями... - Зачем мы пришли сюда? - повторил бургомистр. - Мы пришли, - отвечал Никлосс, - подышать чистым воздухом, не отравленным человеческими слабостями. - Ну что я, вернемся обратно, друг Никлосс? - Вернемся, друг ван-Трикасс. Друзья кинули последний взгляд на роскошную панораму, расстилавшуюся перед их глазами, потом бургомистр, идя впереди, начал спускаться медленным и мерным шагом. Советник следовал за ним на несколько ступенек сзади. Оба дошли до площадки, на которой останавливались при восхождении. Щеки их уже начали багроветь. Они приостановились, потом продолжали прерванный спуск. Через минуту ван-Трикасс попросил Никлосса умерить шаг, так как ему неприятно чувствовать, как тот идет за ним по пятам. Очевидно, это было очень неприятно, потому что двадцатью ступеньками ниже он приказал советнику остановиться и дать ему пройти немного вперед. Советник отвечал, что вовсе не намерен стоять на одной ноге ради удовольствия бургомистра, и продолжал идти. Ван-Трикасс проворчал что-то довольно грубо. Советник сделал оскорбительное замечание насчет возраста бургомистра, обреченного традициями своей семьи на вторичный брак. Бургомистр спустился еще на двадцать ступенек, предупреждая Никлосса, что это ему даром не пройдет. Никлосс ответил, что, во всяком случае, он выйдет первым, и так как лестница была узка, то между ними в глубоком мраке произошло столкновение. Слова "скотина" и "неуч" были наиболее мягкими из тех, которыми они обменялись при этом. - Увидим, глупое животное, - кричал бургомистр, - увидим, какую рожу вы сделаете в этой войне и в каком ряду пойдете! - Да уж, конечно, перед вами, жалкий дурак! - отвечал Никлосс. |
