|
Главная опасность — растущая кровопотеря: я отчётливо вижу, что снижение амплитуды колебаний у девочки чётко синхронизировано с вытекающей из неё кровью: значит — связанные процессы. Чем больше крови вытекло — тем слабее амплитуда. Мне этот сосуд видится шлангом, состоящим из нескольких слоёв. По нашей теории, его полагается как-то пережимать механически. Чем-то типа наложения жгута — но я этого делать не умею. Вернее, здесь не умею и не знаю, как: у парня в голове — какие-то обрывки информации о рефлексотерапии. Раздражение определённых нервных узлов местных даёт мощные рефлекторные всплески во всём организме, он это зовёт мудрёным словом «акупунктура». Вдруг, пережимая сосуд на бедре, я параллельно отдаю команды на остановку дыхания? или на прерывание ещё какой-нибудь функции первого порядка, типа сердцебиения?
В общем, гарантий при механическом вмешательстве не вижу. Метод, может, и хороший, но я — не местный врач. Я просто НЕ УМЕЮ этого делать правильно. Тут. Пока что. Слава богу, у меня есть собственные методы; а в такой ситуации, самая короткая дорога — та, которую досконально знаешь. А не та, которая на первый взгляд ближе. НЕНАВИЖУ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. ПОСЛЕДНЯЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ПРИВЕЛА МЕНЯ… Этому телу ещё совсем мало лет, какого черта… Закрываю глаза, чтоб мозгу не мешали сигналы от зрения. Скан в приближении. Сосуд в сечении выглядит многослойным «пирогом» разных тканей. Слои — с разной фазой колебаний. Шут его знает, есть ли среди этих тканей мышечная. Поищем… методом тыка. «Прозваниваю» слои сосуда по очереди. Один из слоев тканей сосуда отзывается раза в 3 быстрее, чем следующие перед и за ним слои. Это хорошо. Значит, работать будем с ним. Концентрация. Снимаю её текущие параметры. Немного мешают люди вокруг — от них идёт такой фон колебаний, что местами перекрывает отклик её нервной системы. Для проверки, меряю ещё раз. Частота колебаний в контуре молекул. Скорость создания межмолекулярных связей. Проверяю, отзываются ли её ткани на моё вмешательство — отзываются, есть контакт. Скорая будет только минут через 10. Работаем. Фиксирую свободные радикалы в её крови, не совпадающие с её частотой колебаний. Это — самый первый строительный материал для «пробки» в сосуд изнутри. Подаю сигнал, сигнал проходит. Формирование пробки запустилось. Ура. Замеряем скорость. Поможем и с другой стороны. Контролируя формирование «пробки», «нажимаю» на сосуд. Внутренний слой не реагирует. Так, а какой тогда слой? Какой-то из слоёв отзывается. Средний. Кажется. Не важно. В моей проекции, похоже на сокращение мышечной ткани. Как раз то, что нужно. Подаю сигнал дальше. Один из слоёв сосуда, сокращаясь в диаметре, тянет за собой всю «систему». Кровотечение ослабевает. Проверяю ещё раз, чтоб убедиться, что это не из-за кровопотери. «Родная» частота колебаний её крови — замеряю прямо с раны. Крови в теле ещё хватает: изменений амплитуды колебаний в органах не вижу. По фазам тоже всё согласовано. Значит, кровопотеря пока не критичная. Отмирание обескровленных клеток выглядит совсем иначе, был опыт… Значит, кровотечение слабеет из-за сужения сосуда. Ура. Вот подоспевает «пробка» из свободных радикалов и закупоривает сузившийся сосуд изнутри. Кровь почти остановилась. Ура. Подымаю голову: люди вокруг никуда не делись, переговариваются о чём-то своём, капитан смотрит в небо и что-то беззвучно шепчет. Спрашиваю его: — Что по скорой? — Сейчас, две минуты. На соседней улице. Наконец из-за спин людей выныривает женщина-врач и садится на колени рядом со мной. Ура. Успели. Всё; сделал всё, что мог. Теперь врачи рядом, и у них на этот случай есть свои механические способы, которые в данном случае подходят в пять раз лучше моих. |
