Маклейн словно читал ее мысли. Сложив руки на груди, он наблюдал за ней со слабой улыбкой.

— А вы, мисс Макфарлин? Вы играете?

— Иногда. — Она поднесла ему стакан хереса и улыбнулась. — А иногда нет.

— Выигрываете? — Тонкий стакан оказался в его могучей руке.

— Чаще выигрываю, чем проигрываю.

— Ну, это немало.

— Я довольно хорошо играю. — Она вернулась к буфету взять свой стакан.

— Принимая во внимание, что ваш отец профессиональный игрок…

— Прощу прощения, но Рыжий предпочитает называть себя властелином удачи.

— В этом я не сомневаюсь. — Он поболтал херес в стакане. — Простите, что говорю это, мисс Макфарлин, но вы не похожи на отца.

— Я пошла в мать.

— Должно быть, она была красавицей.

— Да. Вот уже больше десяти лет, как она умерла.

— Сожалею. И шотландского акцента у вас тоже нет. А у вашего отца иногда прорывается, и довольно заметно.

— У вас тоже небольшой акцент.

— Мы с братьями и сестрой выросли здесь.

— Понимаю. А вот у меня нет ни братьев, ни сестер.

— С этим вас можно лишь поздравить.

София улыбнулась и провела пальчиком по ободку стакана, отметив, как внимательно гость проследил ее игривый жест.

— Лорд Маклейн, вас, кажется, больше интересует история моей жизни, чем дом.

— Вы тоже задаете вопросы.

Действительно. Как говорил Рыжий, умный игрок постарается выведать слабости соперника.

— Ив самом деле. Спрашивайте, что вам угодно. У меня нет секретов.

— У всех есть секреты. — Он ответил ей сдержанной улыбкой и направился к камину, где были расставлены убогие стулья. — Мисс Макфарлин, вы до сих пор не объяснили, почему у вас нет акцента. — Он встал лицом к ней. — У вас выговор не хуже, чем у лондонских мисс. Тем не менее, вы живете здесь, в самом сердце Шотландии.

— Мама была англичанкой, неплохо образованной. Она позаботилась и о моем образовании.

— Матери всегда пекутся о таких вещах, не так ли?

Он сделал глоток и поморщился. София тоже пригубила херес.

— Ужасно, я знаю. Но в погребе ничего не осталось. Только пара бутылок дешевого портвейна.

Маклейн поставил стакан на ближайший столик, который медленно накренился, угрожая вот-вот перевернуться, но все-таки сохранил равновесие. Зато поехал вниз стакан. Он медленно двигался по столешнице и застыл на самом краю.

Странно, но Маклейну стало смешно.

— Я боялся, что придется попросить у вас еще один стакан.

У Софии перехватило дыхание. Теплый огонек в его зеленых глазах завораживал. У него очень красиво очерченный рот, и улыбка выходила ужасно притягательная — так и хотелось броситься к нему. Она вдруг поймала себя на том, что действительно тянется к нему — даже наклонилась вперед! Девушка поспешно отпрянула, взметнув вихрем юбки. Подошла к крошечному шератоновскому стульчику, изрядно обшарпанному, что стоял возле камина.

— Прошу вас, присядьте. Осмелюсь предположить, вы устали с дороги.

— Немного. — Он подошел к стулу с выцветшей красной обивкой, на который указала София, и сел. Послышался громкий треск. Сломалась деревянная ножка — как и задумали они с Энгусом, когда ее подпиливали.

Обычный человек шлепнулся бы на пол, но Маклейн успел рвануть вперед и удержаться на ногах. Потом внимательно осмотрел рухнувший стул. София тоже вскочила:

— Вот ужас!

Она с негодованием уставилась на стул.