Слоун нисколько не удивлена, что он выбрал для появления столь драматический момент, — речь Феррика о контроле над информацией и силе слова в полной мере отражает мысли Ракса о неискренности и эфемерной природе правды.

— Вот именно за это я вас и выбрал, — начинает Ракс. — За ваши прекрасные идеи и безупречную мудрость. Давайте смотреть правде в глаза — мы проиграли эту войну. Империи, какой мы ее знали, больше нет. Мы упустили свой шанс, позволив Альянсу повстанцев разрастись подобно раковой опухоли. — Слышно, как сидящие за столом неловко ерзают в креслах. — Но мы все еще можем подняться с колен. Вот почему сегодня я собрал здесь самые выдающиеся умы Империи. Наша задача — завладеть информацией и взять ее под свой контроль. — Он жестикулирует рукой, в которой держит нечто похожее на маленький пульт. — Какова будет наша история? Что есть — или кто есть — Империя?

Хакс с отчаянным блеском в глазах подается вперед.

— И каким именно образом мы сумеем переписать нашу историю? Пропаганда — дело хорошее, но нам нужны ресурсы! Мы теряем не смысл существования — мы теряем народ, корабли… — Он смотрит на генерала Боррума. — И наземные силы.

Ракс медленно улыбается, и от его улыбки холод пробирает до костей. Он нажимает кнопку.

Скрытый в центре стола голографический объектив расцвечивает пространство вокруг них, проецируя изображение над их головой, за их спиной, повсюду — звезды и системы, туманности и гиперпространственные маршруты. Это не единая карта, а несколько различных участков Галактики.

— Пора рассказать о моей хитрости, — объявляет Ракс.

Он снова нажимает кнопку. Изображение мерцает и смещается, и теперь они видят перед собой густые межзвездные облака, подобные Вульпиновой туманности, внутри которой они сейчас скрываются. Слоун прекрасно знает галактическую карту — едва ли она стала бы офицером флота, не разбираясь в звездах. Она замечает пять известных туманностей — красные облака Альмагеста, иссиня-черные туманности Уединения, сапфировый шар Куэлухана, похожий на спираль Треугольник Ро-Лу и черные колонноподобные завитки Инамораты.

О какой хитрости идет речь? Прежде чем он успевает что-то сказать, Слоун вдруг соображает: в туманности прячутся не только они. Есть и другие флотилии.

Они не единственные. Они не последний флот.

И Ракс тут же подтверждает ее догадку:

— Вскоре после уничтожения нашей прославленной боевой станции над спутником Эндора часть кораблей была спрятана. Эти флотилии не столь велики, как наша, в Вульпиновой туманности, но по сути они мало чем от нее отличаются — те же сотни звездных разрушителей и тысячи кораблей поменьше.

У Слоун кружится голова, ей кажется, будто ее выпотрошили, словно долорыбу, чьи источающие пар внутренности лежат на палубе, пока она ловит ртом воздух. У нее сейчас даже точно так же беззвучно шевелятся губы, пытаясь подобрать хоть какие-то слова. Разве она не должна радоваться, что гибель Империи вовсе не предрешена? Но все, что она чувствует, — разочарование и нарастающую злость, что затуманивает разум.

Она уже готова взорваться…

Но тут Ракс добавляет:

— Мы с адмиралом Слоун считали необходимым держать нашу хитрость в тайне. Мы просто не знали, кому можно доверять.

Новый удар. Он превратил ее в участницу заговора — заговора, о котором она только что узнала вместе с остальными членами Теневого совета. Все уставились на нее с таким видом, будто их предали.

Но вместе с тем она читает в их глазах восхищение.

И от этого ее тошнит больше всего. Они восхищаются планом, который разработал Ракс, но все заслуги отчего-то приписаны ей. Почему? Почему он так с ней поступил?

Ей ничего не остается, как, скрипя зубами, кивнуть.