Малакили лежит, уткнувшись лицом в горячий песок. На шею его давит сапог, хрустит спина. Один из разбойников «Красного ключа» — по их собственным заявлениям, они работают на новый горнодобывающий конгломерат, но даже наивный Малакили знает, что это всего лишь прикрытие для криминальной группировки, — откидывает его кожаный капюшон и приставляет к затылку бластер. Сорвав с его плеча сумку, они высыпают на песок ее содержимое. Бурдюк с водой оказывается в руках одного из нападавших, который тут же выпивает жалкие остатки. Песок вокруг украшает остальное имущество Малакили: шнурок на счастье из шерсти и зубов банты, небольшой нож из кости рососпинника, немного деталей дроидов и блестящих фишек, чтобы откупиться от джав или ревущих тускенов.

— Есть еще что-нибудь, бродяга? — хрипит ему в ухо разбойник, представившийся как Биввем Гордж. — Эти пески принадлежат «Красному ключу», и Лорган Мовеллан забирает свою долю. Ты же не хочешь, чтобы этой долей стали твои уши или язык?

Второй головорез усмехается сквозь респиратор.

Словно желая продемонстрировать свои намерения, первый вонзает в землю блестящий охотничий нож, который с шипением ударяется о песок.

Над ними со свистом проносится бластерный заряд…

И бандит тоже ударяется о песок, опрокинувшись словно влагоуловитель под ударом несущейся на всех парах банты. Голова его поворачивается в сторону Малакили, от волос и кожи на затылке поднимается дым. Губы налетчика беззвучно шевелятся, а затем его взгляд гаснет.

Внезапно воздух заполняется лазерными выстрелами. Второй разбойник яростно рычит в респиратор, но недолго — взмахнув руками, он опрокидывается на спину, и винтовка выпадает из его руки.

Бандит присоединяется к своему дружку, и теперь они оба принадлежат местным светилам.

Малакили лежит не шелохнувшись.

Кто бы тут ни появился, они куда хуже тех двоих, так что лучше притвориться мертвым. Этому трюку его научили многие звери, которых он тренировал. Хищник не будет нападать, если ты уже мертв.

«Не убивайте меня, не убивайте меня, пожалуйста…»

Но зачем им оставлять его в живых? Какой смысл? Спасения или пощады заслуживает только тот, у кого есть цель.

Приближается звук топающих по песку сапог.

— Можешь встать, — раздается грубый мужской голос.

— Не переживай, мы не разбойники, — добавляет другой голос, женский.

— Мы — представители закона.

Закона? На Татуине? Тут о таком даже слыхом не слыхивали. Хатты были законом. Джабба был законом. Но теперь, когда Джабба мертв…

Малакили переворачивается на спину и садится.

Перед ним мужчина в испещренной шрамами и вмятинами мандалорской броне. Доспех выглядит странно знакомым, и при виде его внутренности Малакили сжимаются в комок. На боку мужчины болтается карабин.

Рядом с ним — высокая женщина, чьи головные хвосты намекают, что она тви'лека. Один из ее отростков изуродован, его конец сморщен и покрыт рубцами. На ее бедрах — два бластера.

— Я Исса-Ор, — улыбается она.

Мужчина снимает шлем. Щеки его покрывает седеющая щетина. Он жмурится, глядя на двойные солнца.

— Я Кобб Вэнс. Представитель закона и фактически мэр того, что когда-то называлось Мос-Пелго.

— Теперь это Вольноград, — добавляет тви'лека. — Место, куда может прийти порядочный народ, если не гнушается работы. Если хочет дать отпор преступникам. Дать отпор таким, как Лорган и «Красный ключ».

Малакили понимающе кивает, хотя на самом деле пока ничего не понимает.

Кобб приседает рядом с ним.

— Кажется, ты мне знаком.

— Я — никто.