Пассажиры медленно продвигались к выходу. Взгляд Дикси случайно упал на оставленную кем-то в кресле газету. Даже беглого взгляда на первую полосу хватило, чтобы заставить Дикси застыть на месте.

Феликс! Феликс Дебнем. Она еще не успела осознать, чью фотографию видит и о ком статья, как уже держала газету в руках. Невероятно! Передовица посвящена человеку, мысли о котором в юности сводили ее с ума.

— Проходите! — раздался за ее спиной нетерпеливый голос.

— Вы задерживаете нас, мисс, — чуть вежливее поддержал торопыгу другой пассажир.

— Извините, — пробормотала Дикси.

Лицо ее залилось краской, она заторопилась по проходу, не выпуская газеты из рук. Конечно, я выброшу ее в первую же урну внутри терминала, решила она.

Дикси и раньше время от времени попадались в прессе заметки об этом человеке, заботам которого, как она узнала из газет, после смерти Максимилиана Харленда поручили огромную империю покойного и осиротевшее семейство. О Феликсе писали как о бизнесмене с блестящим будущим. «Надежда мира капитала»… Протеже и правая рука Максимилиана. Раньше Дикси как-то не попадались фотографии Феликса, и теперь, так неожиданно увидев лицо, вызывавшее когда-то в ней столько противоречивых чувств, она беспощадно остановила шквал эмоций, твердо сказав себе: хочешь начать новую жизнь — незачем впутывать в нее людей из прошлого, и Феликса в первую очередь. Не будь дурой, не наступай на те же грабли!

Феликс Дебнем неплохо распорядился отпущенными ему природой возможностями. При всех своих недостатках Максимилиан прекрасно разбирался в людях, у него было потрясающее чутье. Он приблизил к себе Феликса, и весьма скоро карьера молодого человека достигла апогея. Вышло, как он хотел!

Дикси в бешенстве действительно швырнула газету в первую же попавшуюся урну. Мусор к мусору! Этот человек не стоит того, чтобы о нем думали! Конечно, встреча с ним на похоронах неминуема, как сами похороны. Феликс Дебнем обязательно придет сказать последнее «прости» своему бывшему патрону и благодетелю. Но никакая сила на земле, поклялась себе девушка, не заставит меня разговаривать с ним. Никто и никогда. Всё. Максимилиан Харленд мертв! А новому не бывать!

Дождь словно дожидался ее и, как только Дикси выбежала из терминала, припустил с удвоенной силой. К счастью, такси ждать не пришлось, свободные машины подъезжали за пассажирами прибывшего рейса одна за другой. Дикси буквально впрыгнула в салон, забилась поглубже на заднее сиденье, пристроила рядом сумку и, хлопнув дверцей, назвала водителю адрес отеля. Машина влилась в транспортный поток, Дикси откинулась на спинку, пытаясь расслабиться. Бесполезно! Всматриваясь в мокрые лондонские улицы за окном, в отблески рекламных огней в струях воды, она дорогой без конца бормотала под нос:

— Темная штормовая ночь… Была темная штормовая ночь…

Не предзнаменование ли это? — спрашивала себя Дикси. Пожалуй, стоило остаться в Портадауне, не ворошить прошлое. Зачем мне понадобилась эта поездка?

Но… Теперь раздумывать уже поздно. Я вернулась. И завтра отправлюсь на похороны Максимилиана Харленда, увижу мать, сестер, и по их лицам прочту, есть мне место, в их жизни или я прилетела напрасно. Один день, возможно, определит мою дальнейшую судьбу. Я готова. Готова ко всему.

3

За шесть лет в особняке Харлендов ничего не изменилось.

Дикси, стоя посредине помпезной гостиной, испытала то же, что и в юности, гнетущее чувство полной беспомощности и собственной неуместности, чуждости всему окружающему.