— Как ты думаешь, — спросил вдруг Конан, задумчиво покусывая лезвие кинжала, — какие сны снятся — ему в этом магическом забытьи?

Его собеседник содрогнулся.

— Мне даже страшно представить себе это, — сознался он.

— А мне нет, — сказал варвар. — Если эта женщина, эта мага, такая красивая и сладострастная, хочет использовать его в качестве отца для своих детей, то наверняка она насылает ему приятные, сладостные сны, в которых является ему как желанная супруга.

— Может быть. Все может быть, — нервно согласился стигиец. — Меня это сейчас мало занимает. Стигия охвачена бедствием. Местные землевладельцы воюют друг с другом из-за жалких клочков земли, мелкие маги повынимали из сундуков волшебные предметы и принимают сторону то одного, то другого соперника. Адские духи бродят по земле. Сет ликует — кровь льется ручьями, жертвы ему так и падают в пасть. Стигия — такая земля, где исстари прославляется зло, поэтому остановить войну здесь труднее, чем где бы то ни было. Но поверь мне, в Стигии живут не одни только маги!

— Да верю, верю, — согласился Конан. — Глядя на тебя, дружище, я готов поверить во что угодно.

Стигийский воин вопросительно поднял бровь, не зная, как относиться к этой фразе. Во всяком случае, Конан явно не хотел его обидеть. В глубине души киммериец немного потешался над этим низкорослым и довольно щуплым человечком, который считал себя настоящим воином, чье призвание — сражаться против монстров. Как истинный стигиец, Гирадо был суеверен и ничто не могло поколебать его твердой веры в действенность различных талисманов и амулетов. И все же было в нем что-то симпатичное.

Конан сказал:

— Будет тебе обижаться и подозревать меня. Рассказывай дальше.

— По ночам толпы злобных существ бродит, но земле. Полупрозрачные убийцы проникают в дома. Везде царит страх. Этих существ выпустили на волю злополучные маги, мои… мои племянники. — Последнее слово он выговорил не без труда, кривя рот и хмурясь. Конан хлопнул его по плечу.

— Да, друг, тебе не позавидуешь.

Существует способ загнать всех этих монстров обратно, туда, откуда они явились. Об этом позаботилась Мутэмэнет. Мне понадобилось немало времени и денег, чтобы выведать это у разных магов. Слухи, сплетни, кто-то что-то видел… В основном, конечно, слуги — эти знают куда больше, чем принято думать. Некоторые из прислужников в Луксуре вполне могут преподавать в магической академии — если бы таковая существовала, так много известно им об искусстве повелевать стихиями, силами тьмы и света.

— Я тоже умею повелевать разными силами, — сказал Конан. От съеденного и выпитого, от теплого очага и покоя его постепенно начало развозить. — Например, силой моего меча, силой кулака… или силой… чего-нибудь еще.

— Идем спать, — с досадой проговорил Гирадо. — Ты уже не слушаешь. Завтра — в путь, если ты согласен.

— Конечно, я согласен, — пробормотал Конан, устраиваясь прямо на полу возле очага. — А куда мы отправляемся? Ты так и не сказал мне этого, маленький стигиец…

Спустя мгновение он уже храпел во всю мощь своей богатырской глотки.

В своем луксурском дворце расхаживала взад-вперед мага Мутэмэнет. Мрачные мысли не давали ей заснуть. Старый замысел рушился на глазах. Несколько сотен лет она потратила на изучение заклинаний, искусства составления зелий, способов заключения сущностей в непроницаемую оболочку — своего рода тюрьму, откуда они не в силах вырваться. Трудность состояла еще в том, что большинство формул были созданы магами-мужчинами и использовали при своей реализации мужское естество; маге Мутэмэнет предстояло проделать немалую работу по переводу этих заклинаний в женскую ипостась.