Он видел только, что поверхность под ним волнуется – не так как вода, а иначе, легче. Тоньше были движения отдельных струй, идущих из глубин этого феномена, и каждое движение вызывало на границе раздела целый фейерверк световых всплесков. Странная волна звуков в такт с этим эфемерным движением световых полотен, мелькавших на поверхности мрака, приглушенно доносилась до его слуха. Звуки сплетались всего из двух-трех нот, то протяжных и печальных, то резких и грубых, как вой ветра. Казалось, огромный орган внизу пробует свои силы. Постепенно отдельные движения темной массы внизу стали упорядочиваться, выстраиваться в некий странный хоровод. Темная пустота под световой пленкой начала медленно вращаться, вспучиваясь и поднимаясь в центре, словно там рождался некий гигантский круговорот. Вдруг от центра образования к окружающим скалам метнулись ветвистые лапы электрических разрядов, и гром, зарокотавший внутри каменной чаши, усиленный и отраженный ее стенами, оглушил Ротанова. Но это было только началом. Через минуту черный столб в центре озера стал расти, вытягиваться все выше и раздуваться, как гигантский аэростат, втягивая внутрь себя находившуюся под ним поверхность озера. Самым необъяснимым Ротанову казались мелодичные звуки, сопровождавшие рождение шара. В них определенно был какой-то музыкальный рисунок, ритм, они совсем не походили на случайный набор звуков. И все грандиозней, все величественней становилось зрелище по мере того, как рос шар. Он занимал теперь в поперечнике не меньше двухсот метров и продолжал вращаться. Поверхность озера, следуя тактам странной музыки, едва заметно вибрировала, и вместе с нею, казалось, вибрировали окружающие скалы. Внешняя граница шара была уже совсем близко от человека, каких-то несколько метров отделяло их друг от друга.

Ротанов понял, наконец, что происходит перед ним. Он присутствовал при рождении «черного пузыря», одного из тех, чье нападение заставило земных колонистов покинуть Дзету. Впрочем, было ли то нападением? Были ли атакой встречи в космосе, закончившиеся столь трагически для многих земных кораблей?

Перед ним вращался и пульсировал радужный снаружи, черный и холодный внутри гигантский сгусток чужого мира, «выброс антипространства», «черная дыра», «гравитационный коллапс». Мы любим придумывать звучные названия необъяснимому, нам кажется, что, прикрыв этим словесным покровом грани неведомого, мы сделаем его уютней и проще. «Черная дыра» – о ней теперь знает каждый школьник, и каждый школьник верит, что если он сам и не понимает, что это такое, то зато мудрые бородатые дяди, придумавшие название, наверняка во всем хорошо разобрались и за словесной абракадаброй, за математической шелухой спрятали простую и ясную истину, известную, правда, лишь посвященным.

Ротанов, став одним из таких посвященных, давно уже понял, как часто суть подменяется формой, не содержащей в себе даже крупицы смысла.

"Так вот откуда стартуют «черные корабли»! Теперь он знал хотя бы это.

– Мы заткнем твою жадную глотку, слышишь, ты! – крикнул он безликой черной поверхности, и слова потонули в ней без ответа. Тогда он нагнулся, нашел камень, размахнулся и швырнул его вниз, в озеро. Не было ни всплеска, ни вспышки. Камень просто беззвучно растворился, исчез, не оставив после себя ничего. Только что он был, и вот уже его не осталось в этом мире…

«Мы для них муравьи», – сказала Элна. И, вспомнив ее слова, он вдруг почувствовал гнев на безликое чудовище, рождавшееся у него на глазах, готовящее в себе смерть живому человеческому миру.