— Я рад, что ты пришел, — тепло отозвался Кент. — И — Боже ж ты мой! — с какой радостью я бы отправился с тобой, Баки, если бы не эта штука у меня в груди! Она раздувается и вот-вот лопнет.

— Тогда и я никуда бы не поехал, — шепотом прервал его О'Коннор. — Будь ты на ногах, Кент, многого бы не случилось. На Кедсти с утра нашло что-то совсем непонятное. Это не тот Кедсти, что был вчера или десять лет назад. Нервничает и кого-то все время выглядывает, лопни мои глаза! И меня опасается. Я точно знаю. Он опасается меня, потому что я видел, как он струхнул, когда повстречал ту девушку. Форт-Симпсон — просто предлог, чтобы услать меня на время. Он пытался подсластить пилюлю и пообещал, что через год я буду инспектором. Это было сегодня, прямо перед грозой. А потом…

О'Коннор повернул голову, и луна на мгновение осветила его лицо.

— Потом я стал потихоньку следить за девушкой и Сэнди Мак-Триггером, — продолжал он. — Но они исчезли, Кент. Я думаю, Мак-Триггер просто дернул в лес. А вот с девушкой — совсем непонятно. Я расспросил всех шкиперов с барок. Облазал все места, где могли дать стол и крышу. Сунул в лапу старику Муи, трапперу, чтобы он поискал в лесу. Дело даже не в том, что она исчезла. Самое невероятное, никто в Атабаске ее и в глаза не видел! Невероятно, да? И тут меня осенило. Ты помнить, Кент, мы всегда рассчитывали на то, что нас в конце концов осенит. Так и случилось! Я, кажется, знаю, где она.

Позабыв о своем собственном смертном приговоре, Кент не отрываясь слушал О'Коннора. Загадочная история захватила его. Он попытался представить себе, что же произошло. Им не раз приходилось вместе ломать голову над подобными загадками, и сержант сразу увидел знакомый блеск, которым загорелись глаза Кента. Кент же снова ощутил дрожь, известную ему по игре «охота на человека», и радостно рассмеялся.

— Кедсти — холостяк, — начал он. — Он даже не смотрит на женщин. Но любит домашний уют…

— И построил себе бревенчатую хижину за городом, — добавил О'Коннор.

— И китаец, который готовит ему и следит за домом, уехал.

— И хижина на замке, или все думают, что она на замке.

— До самого вечера, когда Кедсти приходит ночевать.

О'Коннор сжал руку Кента.

— Джимми, в Н-ском дивизионе еще никому не удавалось нас переиграть. Девушка прячется у Кедсти!

— Но почему прячется? — поинтересовался Кент. — Она что, преступница?

Некоторое время О'Коннор молчал. Кент слышал, как он набивает трубку.

— Вот то-то и оно! — буркнул он. — Об этом я и думаю все время, Кент. И не могу ничего придумать. С чего бы…

Он зажег спичку, прикрывая огонек ладонями, и Кент смог рассмотреть его лицо. В мужественных, резко обозначенных чертах его сквозила явная растерянность.

— Понимаешь, когда я сегодня ушел от тебя, я снова пошел к тополям, — продолжал О'Коннор. — Я нашел ее следы. Она сошла с тропинки, и местами они очень четко отпечатались. На ней были туфли на высоких каблуках, такие, знаешь, Кент, модные французские, и, ей-богу, ноги у нее, как у ребенка! Я нашел то место, где Кедсти нагнал ее, — мох там был вытоптан. Он вернулся тополевой рощей, а девушка дошла до ельника. Там ее след теряется. Если она пошла через ельник, то вполне могла выйти к хижине Кедсти и остаться при этом незамеченной. Нелегко же ей, должно быть, было идти в туфельках с половину моей ладони, да на каблуках в два дюйма! Я еще подумал: чего бы ей было не надеть башмаки или мокасины.