Гизелла пристально смотрела на юношу, слишком пристально – настолько, что перестала обращать внимание на то, что у нее под ногами. А зря – если бы она посмотрела вниз, то заметила бы, что песок под юношей подозрительно шевелится, и песчинки перекатываются без видимой причины.

На юноше была безрукавка из сильно облысевшей пятнистой шкуры барса, стянутая жилами, пропущенными крест-накрест через ряды отверстий – явно не дикарская одежда, скорее всего неправедная добыча из похода в поднебесный мир.

С удивлением Гизелла смотрела на то, как жилы растягиваются и скользят вдоль отверстий. Она не могла понять, что происходит. Тело юноши раздувалось. Не так, как происходит при дыхании. Гораздо медленнее. Человек не может так дышать. Потом жилы стали лопаться. Наружу полезла бледная плоть, поросшая черным волосом, Юноша раздувался, словно глубоководная рыба, которую вытащили из воды.

Гизелла вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она отвела взгляд от юноши, чтобы оглядеться, и обомлела от ужаса. То, что она вначале приняла за нераскрывшиеся бутоны цветов, вовсе не было цветами. Теперь бутоны раскрылись – и стало ясно, что это глаза. Круглые глаза на стебельках, которые торчали из стен пещеры. Они внимательно наблюдали за ней.

Краем глаза Гизелла увидела, что живот юноши лопнул. Но оттуда полезли не внутренности. Потому что обычные человеческие внутренности не могут извиваться сами по себе.

Не отдавая себе отчета, что делает, Гизелла шагнула вперед, чтобы пристальнее разглядеть эти странные внутренности. Она содрогалась от отвращения, но животное любопытство гнало ее вперед. Наверное, бабочки летят на свет и гибнут в пламени свечи по той же самой причине. Она ступила на что-то живое и мягкое. Песок под ней закружился множеством мелких воронок и оттуда полезли тонкие щупальца. Гизелла застыла от ужаса, не в силах ни пошевелиться, ни даже закричать. Щупальца принялись обвивать ее ноги, словно лианы, ползущие по дереву.

Гизелла, наконец, закричала. И в этот момент что-то схватило ее сзади и вырвало из щупальцев. Гизелла продолжала кричать. Ибо то, что схватило ее, не было рукой человека. Оно было похоже на змею – с жесткими черными волосами, голое на конце.

Хвост Тахора! Гизелла снова была во власти демона! Словно все, что недавно было – Конан, земной мир, крестьяне Долины ветров, ее неожиданное превращение в кровожадное чудовище и эта жуткая тварь в пещере, которая едва не сожрала ее, – на самом деле оказалось всего-навсего сном.

Тахор закинул принцессу на плечо и выбежал из пещеры. Гизелла зарычала и попыталась изогнуться, чтобы укусить демона в шею. Но он держал ее крепко, так что у Гизеллы ничего не вышло.

Добравшись до следующей большой пещеры, Тахор сбросил ношу с плеча на землю и наступил принцессе ногой на живот. Гизелла отчаянно рыпалась, царапая ногу демона, но тщетно.

– Вечно мне приходится вытаскивать тебя из чьей-то пасти! А ты вечно неблагодарна! – проворчал он и засмеялся.

Особых причин для смеха у него не было, и ему этого и не требовалось. И такой знакомый, отвратительный булькающий звук неожиданно вернул Гизелле человеческое сознание. Она прекратила сопротивляться и улыбнулась.

– Ну, вот мы и снова встретились, – сказал Тахор. – Я знал, что ты вернешься.

Руки Тахора подняли Гизеллу и развернули лицом к нему. Улыбка принцессы повергла демона в изумление.

– Чему ты улыбаешься? – спросил он.

– Я улыбаюсь, потому что ты снова сделал меня человеком! – сказала Гизелла.

И принцесса тоже засмеялась. Но это был совсем другой смех, не имеющий ничего общего со смехом демона.

27

Гилван ворочался без сна.