Он постоянно возвращался мыслями под землю. К двум мешкам, которые остались лежать под сталагмитовыми сводами. Особенно к меньшему из них, в котором, связанная по рукам и ногам, находилась прекрасная обнаженная принцесса, погруженная в ядовитый сон. Гилван хотел оставить ей хотя бы нижнее платье, но Керземек сказал, что нельзя давать демонам ничего человеческого, земного, пусть оно останется на земле, а под землю пусть вернется демоническое. Два мира не могут существовать в одном. Два мира должны быть разделены – и только тогда может быть достигнуто равновесие.

Но в душе Гилвана не было равновесия. Распаленное юношеское воображение рисовало ему ужасные сцены. Он представлял себе огненноглазых подземных чудовищ, которые подбираются к мешкам, шевеля длинными усатыми, словно у крыс, носами, принюхиваясь и пуская мутные слюни.

Кем бы ни были гости, они все-таки были гостями. Они пришли в селение и не причинили никому вреда. А мы поступили по отношению к ним подло. Мы совершили тяжкий грех, и неизвестно, чем это обернется в будущем. Нельзя ведь избежать воздаяния за грехи. Следует погасить огонь греха добрым делом. Даже к демонам следует проявлять сострадание. Все достойны его. Нужно развязать пленников, чтобы оставить им хотя бы один шанс на выживание.

Мучаясь кошмарными видениями окровавленных мешков и разбросанных вокруг частей когда-то целого и соблазнительного тела, Гилван ворочался в полусне, пока вдруг громко не залаяла собака. Наверное, псу тоже приснился страшный сон.

Гилван тихонечко собрал свою одежду и пробрался между спящими. Доски предательски скрипели, но злоупотребившие священными напитками молодые люди спали крепко.

Наступало утро. Разбудив нескольких собак, зашедшихся лаем, Гилван вышел из селения, поднялся по террасам вверх, вспугнув пару крупных птиц, спустился по едва заметной тропинке к расселине и протиснулся в нее. Через несколько шагов в камне была щель, обрамлявшаяся вьющимися травами. Гилван встал на четвереньки и вполз. Узкий лаз вел в пещеру овальной формы, напоминающую половинку яйца, разрезанного вдоль, здесь потолок был достаточно высоким, чтобы можно было выпрямиться в полный рост.

Это были удивительные пещеры. Обычно пещеры – царство тьмы, но эти были особенные. В них всегда было светло.

Когда-то пещеры ничем не отличались от других, но двести лет назад в Долине ветров появился чародей. Он был то ли из Вендии, то ли из Кхитая, и пытался найти вход в преисподнюю, чтобы вызволить оттуда свою рано умершую возлюбленную. Говорили, что он сам отправил ее туда, чтобы получить весомую причину отправиться вслед за ней, а подлинной его целью были тайные знания древних демонов, найти которые можно было только в аду. Он привез в большом сундуке несколько сотен светящихся улиток, чтобы не пользоваться огнем. Таковы были требования его магии и веры.

Он ушел вглубь пещер, но так и не вернулся оттуда. Говорили, что он стал учеником повелителя преисподней, и забыл не только о поднебесном мире, но и о себе, и о своей возлюбленной. Повелитель ревнив и никого от себя не отпускает. А светящиеся улитки расплодились и заполнили пещеры.

Из глубин неожиданно донесся какой-то протяжный звук. Конечно, может быть, это был всего-навсего подземный обвал, но Гилван сразу решил, что это вопль голодного демона. Он крепко ухватился за рукоять своего единственного оружия. Обоюдоострого длинного ножа, доставшегося ему от предков.

По мере того, как Гилван спускался, сердце его билось все сильнее и сильнее. Он чувствовал, как от ужаса холодеет спина. Ноги становились все более вялыми. Походка стала, как у деревянного человечка.

Наклонная шахта уходила вглубь очень далеко и заканчивалась почти такой же по форме пещерой, что и наверху, только раза в полтора больше.