– О, это ужасный проступок! – вскричал король. – За него я наказываю тебя! Отправляйся в Обыкновению!

– Только не это! Пощади, король! – взмолился Дор, рухнув на колени перед королем.

– Такова воля короля, – железным голосом произнесла королева. – «Мне никогда не нравилось, что этот мальчишка столь увлеченно тратит время на разных ветреных финтифлюшек», – бросила королева реплику в сторону.

– Ее дочь и есть самая ветреная из всех ветреных ксанфских финтифлюшек, – произнес Дор, как бы про себя, но вместе с тем на публику. Оркестр ответил язвительным смешком.

Вошла стража и вывела Дора.

Второе действие закончилось.

«Первое, пожалуй, было лучше, – подумал Эхс. – Айрин во всем виновата, она затеяла потасовку и поцелуи во рву, а обвинили во всем почему‑то Дора. Несчастный Дор… Только начал понимать, что Айрин и в самом деле ничего себе девчонка, как, бац, иди в Обыкновению! Может, прокляторы хотят показать, до чего иногда несправедлива бывает судьба к человеку?»

Пока Эхс размышлял, занавес снова поднялся.

Пьеса продолжалась.

Дор оказался в Обыкновении, где ему было очень плохо, потому что там он не мог использовать свою магию. Дор очень страдал в Обыкновении, а принцесса Айрин тем временем страдала в замке Ругна. Любящие оказались разлучены…

Эхс всем сердцем сочувствовал Дору и Айрин, хотя знал, что это только историческая пьеса, что в жизни, возможно, все было иначе. Эхс не только сочувствовал любящим, но и завидовал им. У них хоть и трагедия, но зато любовь, а у него пока ни трагедии., ни любви.

Третье действие приближалось к концу.

– Я люблю ее, – воскликнул Дор, вдруг осознав, что любит Айрин.

Он отправился назад, в Ксанф, и явился пред грозные очи короля Трента.

– Я люблю вашу дочь, – отважно заявил Дор, – и хочу на ней жениться!

Влюбленные заключили друг друга в объятия.

– Но что же ты раньше не признался? – вопросил король.

Спектакль закончился.

«Да, все это разыграно актерами, – думал Эхс, – но ведь и в жизни Дор и Айрин поженились, и у них родились дети, значит, какая‑то правда жизни в пьесе присутствует». И финал его порадовал, такой оптимистический – влюбленные сердца соединяются наконец.

– А вот и наш зритель, – послышалось из‑за спины Эхса.

Он обернулся и увидел, что к нему, потирая ручки в предвкушении чего‑то, приближается какой‑то человек.

– Я задам вам вопрос, всего один, – сказал человек.

– Понравилась ли мне пьеса? – догадался Эхс. – Ну, мне…

– Погодите, не торопитесь, – остановил его странный господин.

– Но я же пытаюсь рассказать…

– Рассказывать не надо.

– А как же вы узнаете, понравилась ли мне пьеса, если я буду молчать?

– Да мы, юноша, о вашем отношении уже все знаем. Осталось уточнить кое‑что, чисто технические подробности.

– Технические? – поднял брови Эхс.

– Да, мы не будем спрашивать, как вы относитесь к увиденному только что спектаклю, потому что незачем спрашивать. Мы и так все знаем, потому что неусыпно следили за вами во время действия. Ваши реакции каталогизированы и сверены со стандартными образцами реакций. Теперь мы знаем, что вы типичный представитель своего пола, возраста и культуры. Вы реагировали правильно.

– Так что, за мной следили? А я и не по…

– Естественно, вы не по.., не поняли. Мы следили за вами из‑за занавеса, а это односторонний занавес, то есть вам нам.