Эхс посмотрел на путаницу тропинок. Сколько их тут! И неужели каждая ведет к древопутане?

Какую же выбрать? Допустим, вот эту…

Но Эхс стал теперь вдвойне осторожным.

Прежде чем идти, он сделал по тропе несколько шагов вперед, а потом несколько шагов назад. И тропа не исчезла, значит, она была обычной, обоюдосторонней!

Но и обоюдосторонняя тропа может привести к беде. На этот раз бедой оказалось гнусное морское чудище, именуемое морским кряком. Обычно кряки ловят и пожирают беспечных пловцов, неутомимо трудясь в родной водной стихии. Но этот кряк парил в воздухе над тропой, У него были такие же длинные щупальца, как и у древопутаны, и такие же присоски.

Эхс заметил кряка, а кряк заметил Эхса и радостно поплыл к нему, шевеля щупальцами.

Эхс на всякий случай вытащил нож, хотя понимал, что таким оружием кряка не победить, и быстро пошел по тропе, надеясь оторваться от грозного противника. Но он чувствовал – убежать не удастся.

Кряк плыл по пятам.

Можно сказать «нет», только понравится ли это тропе? И вдруг в Эхсе проснулось огромное желание – сбросить с себя разом все эти путы. И как только одно из щупалец коснулось его, Эхс швырнул нож в сторону.., и огромные ручищи стиснули вражье щупальце – ручищи огра Эхса!

Он схватил одно щупальце, размозжил, дернул за другое.

От боли кряк замер, как и древопутана. Потом быстрый бросок – и полдюжины щупалец ринулись в бой. Эхс перехватил их, яростно сжал и накрепко завязал в узел.

Испуганный кряк, беспомощно помахивая узелком, прекратил борьбу и тихо удалился. Эхс остался властелином тропы. Он пошел по ней и вскоре уперся в заросли. Тогда Эхс развернулся и пошел назад, но и на противоположном конце ничего нового не обнаружил. Это была тропа, которая никуда не вела. Главным смыслом ее существования было то, что над ней висел кряк.

Ну ничего, вокруг оставалось еще великое множество троп. Эхс дошел до средины никуданеведущей тропы, посмотрел по сторонам и заметил тропу, которая отходила под прямым углом от никуданеведущей. Эхс отыскал палку, чтобы было чем отбрасывать колючие ветки и прочие назойливые помехи, после чего осторожно ступил на тропу.

С каждым новым шагом все вокруг Эхса менялось. Тропа, с которой он только что сошел, тоже изменилась, сделавшись почти невидимой, а то, что он продолжал видеть, казалось теперь каким‑то извилистым, хотя еще секунду назад тропа была совершенно прямой. «Да, здесь, в тыкве, не заскучаешь, – вздохнул Эхс. – Каждую секунду все меняется».

Тропинка, на которой он сейчас оказался, сделала изящный поворот, после чего сбежала к месту, где из‑под земли бил ключ с чистейшей, искрящейся водой.

Однако Эхс, уже наученный горьким опытом, не бросился к воде. Наоборот, он с опаской смотрел на нее: «Наверное, так и задумано – чтобы путник отпил из ключа. А дальше что?»

Но тут раздался шум. Кто‑то мчался по тропе.

Эхс неслышно сошел на обочину и спрятался в кустах.

Это был зайчик, отчаянно улепетывающий от громадного волка, а тот, уже предвкушая закуску, облизывался на бегу. Зайчик убегал так быстро, что от ветра его розовые мягкие ушки прижимались к спине и крохотный носик дрожал. Но волчище наступал ему на пятки, скаля клыки.

Эхс мог бы поставить перед волком преграду своего «Нет», но оба, и заяц и волк, промчались мимо так быстро, что он просто не успел собраться с мыслями. Заяц прыгнул в воду и поплыл, а волк добежал до берега и.., не поплыл. Очевидно, злые волки из снов не любят воды, так что зайчику повезло.

Но зайчик вдруг повернул назад к берегу; видимо, у бедняжки что‑то произошло с головой, когда он окунулся в воду. Он плыл, а волк ждал, не веря своим глазам. Сумасшедший, возвращается прямо в лапы хищника!

Зайчик вылез на берег, отряхнулся.