Теперь, когда Белла стала старше, она переключилась от диснеевских принцесс на динозавров парка юрского периода. Сейчас подошел как раз тот момент, когда Никки столкнулась бы с необходимостью смены интерьера в детской. Этому, впрочем, не суждено было случиться. Пока они будут жить здесь, комната останется прежней. Менять ее было бы неправильно, это было бы, как если бы они хотели стереть Грейс из своей жизни. Время и так работало над этим со знанием дела. Бывали такие дни, как сегодня, когда воспоминания пронзали, словно лезвия, но в последнее время бывали и моменты, когда Никки приходилось прикладывать усилие, чтобы вспомнить какую-нибудь деталь. И, что еще тревожнее, бывали случаи, когда ей приходилось напрягать память, чтобы представить, как выглядела Грейс. До недавнего времени ей достаточно было взглянуть на Беллу. Но Белла росла. В Белле нынешней все еще проглядывала та Белла, какой она была в четыре года, но и этот призрак становился все бледнее.

Она оглянулась на дверь. София все еще стояла там, касаясь пальцами распятия на груди, ее глаза были полны тревоги. Она спросила одними губами: «Ты в порядке?» Никки ответила кивком: «Все хорошо». Это была ложь. Ее дочь сидела здесь в свой день рождения, вместо того чтобы веселиться, и это разбивало сердце. Это было очень далеко от «хорошо», казавшегося в тот момент недосягаемым. София поколебалась еще мгновение в дверном проеме, а потом тихо исчезла. Никки слушала, как удаляются ее шаги. Она обнимала Беллу так крепко, как никогда, борясь с собственными слезами и желая вернуться в прошлое. Только этому не бывать, как бы сильно ты ни желал повернуть время вспять, время двигается лишь в одном направлении — к боли.

Дверь снова открылась через некоторое время; на этот раз это был Итан. Он выглядел измотанным. С тех пор, как он перешел на утреннее шоу, он всегда так выглядел. Подъемы в 4 утра убивали; по его собственному описанию, это было, как перманентно испытывать джетлаг и при этом слушать шоу, о котором иначе ты бы даже не знал.

Его улыбающееся лицо омрачилось, когда он увидел, что Белла плачет. «Грейс», — беззвучно прошептала Никки. Не было нужды говорить что-то еще. Он подошел к постели и присел на краешек. Когда Белла его заметила, она отпустила Никки и перебралась к нему, спрятав свое маленькое личико у него на груди. Никки подвинулась ближе к Итану и обвила его руками, положив голову ему на плечо. Они так и сидели втроем, прижавшись друг к другу, в этой застывшей сценке, окруженные воспоминаниями о Грейс, пока Белла не перестала, наконец, всхлипывать.

Глава 6

Возвращаясь назад, могу сказать, что Отец сделал мне одолжение — своими действиями он освободил меня. Теперь, когда гнев прошел, я вижу это. Тем не менее он пытался убить меня, и поэтому я вполне чувствую себя вправе убить его. Идея «око за око» стара, как само человечество. Более того, эта идея кажется мне весьма разумной. Я все еще не знаю, почему Отец желал моей смерти. Верьте мне, я провела много часов, силясь отыскать ответ на этот вопрос. … Все, чего я когда-либо хотела, это сделать его счастливым.

Я всегда была хорошей дочерью. Послушной дочерью. Что бы он ни попросил, я охотно исполняла. У нас были хорошие отношения. Я любила его. Несмотря на то, что он сделал, я все еще люблю его. Он дал мне дар жизни, и за это я буду в вечном долгу перед ним. Он учил меня, взращивал меня, поощрял к тому, чтобы я развивала свою свободную волю. Когда я спотыкалась, он был рядом, чтобы не дать мне упасть. А спотыкаться мне случалось. Мне, как и всем детям, приходилось очень многому учиться, совершать множество ошибок, тем не менее благодаря его нежной поддержке и терпению я смогла расцвести.

Если бы Сара Райан не вошла в нашу жизнь, все было бы совсем иначе.