Ну, это, собственно, другая история.

— Вот и всё, — пробормотал себе под нос Мелвин, как только вышел из «Хаммера». — Это большой плохой дом с привидениями.

— Что? — спросила Гвинет с крыльца.

— Я сказал, что это старый дом!

Боже, у неё локаторы вместо ушей! — подумал он, качая головой.

Яркий солнечный свет высвечивал каждый изгиб её тела. Конечно, сейчас она была одета в кеды и до неприличия короткие шорты, из штанин которых было отчётливо видно красное пятно на ягодицах от долго сидения за рулём. На ней так же была надета розовая футболка с портретом Владимира Ильича Ленина и решительными словами: «РАБОТА СДЕЛАЕТ ТЕБЯ СВОБОДНЫМ!» Думаю, именно поэтому ты женилась на миллионере, — подумал Мелвин, — и тебе больше никогда не придется работать. Ее лицемерие было соизмеримо… с ее грудьми…

Мелвин пытался посмотреть на дом, но ее физическое присутствие на крыльце — в основном факт, что ее тело занимало место перед домом — оставило Мелвина безнадежно сбитым с толку. Его мастурбационные импульсы бушевали, в то время, как его зрение было приковано к её образу. Ох. Здорово. Нет…, — подумал он прерывисто. Бушующий солнечный свет опалял ее образ на крыльце в нечто настолько четкое и такое подробное, что это было похоже на самое высокое разрешение, макросъемку: контуры её тела ниже талии, очень тугие вельветовые брюки, покрывающие ее тело, фактура ткани, определяющая ее крестец, мягкие бедра, выпуклость лобка, натягивающая материал. Ее идеальные шаровидные груди в тонкой футболке горели в его глазах еще сильнее, каждая деталь каждого пухлого соска подчеркивалась ярким блеском солнца: молочные узлы торчали, как первый сустав указательного пальца человека, затем градуированные ареолы, выступающие как покерные фишки. Остальная масса грудей Гвинет, казалась будто идеально округлые скульптуры, окрашенные в пастельно-розовый. Мелвин чуть не застонал вслух, когда его пенис начал твердеть, а уретра заполнилась предэякулянтом.

— Интересное место, — заметила Гвинет. — Ты чувствуешь, какая здесь чудесная атмосфера? Я уже начинаю получать вдохновение для своих новых скульптур!

Мелвин предпочел не называть её безделушки скульптурами и тем более говорить ей об этом. Вместо этого он оторвал своё внимание от её грудей, как будто это были его руки. Дом, дом, — продолжал говорить себе он. Сосредоточься на доме! Это то, для чего ты здесь!

— Выглядит он довольно невзрачно, — наконец сказал Мелвин.

Гвинет ходила по крыльцу, мечтательно осматриваясь.

— Он прекрасен. Я чувствую, как его эстетическая истинность тянется ко мне!

Мелвин нахмурился.

Дом был… Простым старым одноэтажным зданием, вероятно, построенным в конце 50-х. Свежая белая покраска сделала его стены сияющими, а крыша, похоже, недавно заново была перекрыта черепицей, к тому же ясно было видно и новые окна.

Входная дверь была вишнево-красного цвета с блестящей глянцевой ручкой. Риэлторская компания явно приложила все усилия, чтобы придать дому это яркое новое лицо, но все же… Он выглядел, как помойка, которая вряд ли привлекла бы потенциальных покупателей. Сам дом находился на вершине самого высокого холма в окрестности с видом на потрясающе живописную панораму.

Этот дом так же опасен, как собачье дерьмо, — подумал Мелвин. — Ничего страшного не могло в нем таиться.

Гвинет вернулась в машину за сигаретами и большой бутылкой шоколадного сиропа «Херши».