Но из произведений Лавкрафта невозможно понять, что именно не разделили между собой Боги, почему Ктухлу и его приспешников заключили в темницы Старшие Боги (хотя ментально они остались свободны). Брайан Ламли придумал этому самое рациональное объяснение, которое проясняет природу происхождения как тех, так и других богов… Хотя самое действенное оружие против БМК остается прежним, таким как описал его Лавкрафт: "Оружие против демонов, отродья богов Ктулху, против колдунов и ведьм, шогготов, жутких призраков и всех существ, что служат Великим Бывшим и их исчадиям, лежит в пятиконечной звезде, высеченной из серого камня, добытого в древнем Мнаре. Владелец камня может повелевать всеми существами: ползающими, плавающими, ходящими, летающими…"

Каждый роман Брайана Ламли это совершенное здание, где нет ни одного лишнего кирпичика. Большая часть межвременных и межпланетных приключений, описана столь фантасмагорично, что напоминает кошмар, в котором герой, пытаясь спастись, несется по бесконечному коридору, наполненному безумными картинами, сменяющими друг друга с головокружительной быстротой. Это повествование в духе клипа, где каждый фрагмент пронизан опасностью, страхом и безысходностью. Кроме того, автор (англичанин), отправив своего героя в невероятное путешествие, то и дело дискутирует с… Уэллсом. Он и сам признается в этом, несколько раз помянув в тексте великого фантаста. Но если в мрачных Уэллсовских фантазиях есть хоть доля надежды, то фантазия Брайана Ламли придает мирам, куда попадает Титус Кроу, оттенок безысходности. Например, путешествие в мир далекого будущего. Его совершает и герой одного из романов Уэллса. Но если у Уэллса Земля края времени — обитель гигантских членистоногих, мир, где растут мхи и плещется море, то у Брайана Ламли на Земле не остается ни растительности, ни воды. Наша планета становится безжизненным шаром — бескрайние дюны пыли, усыпанной хлопьями ржавчины.

Образ машины пространства-времени — гигантских часов с четырьмя стрелками весьма необычен. В них, как и в большей части романа, есть нечто основательное, относящееся скорее к началу века, чем к его концу. И несмотря на наличие мерседесов, радиотелефонов и прочих достижений технического прогресса, в героях Брайана Ламли есть что-то архаичное. Со страниц романа прямо-таки сочится таинственный лондонский туман, в котором прячутся чудовища прошлого, а любой человек может оказаться слугой БМК или отвратительным созданием, чей разум помещен в искусственную биологическую оболочку.

О многих событиях автор повествует между делом, а утерянные фрагменты делают записи де Мариньи еще более обрывистыми, будоражащими воображение. Да иначе и быть не могло, ведь если описывать подробно всю "одиссею" Титуса Кроу, то потребовался бы не один десяток романов. Автор останавливается лишь на узловых моментах, добавляя часть материала из наследия Лавкрафта и тем самым как бы укрепляя, увязывая полотно повествования, делая его более захватывающим и насыщенным, как, например, фрагмент, когда Титус Кроу попадает в Римскую Британию. Такой прием часто используют современные кинематографисты. Ведь интереснее рисовать перед читателем (зрителем) разнообразные картины, чем пугать его одним и тем же чудовищем, а неспешные романы, где используется прием вкрапления ужаса в повседневную жизнь (как в романах Кинга), ныне уже устарели. В них нет свойственной концу девяностых динамичности; нагнетаемый, завораживающий страх утомляет. Ведь даже тот же Стивен Кинг, отдавая дань времени, создал "Зеленую милю"… Одиссея Титуса Кроу чем-то похожа на "Музей восковых фигур".