Она немедленно принялась за работу. В доме было три телефона. Тутс всадила по жучку рядом с каждым аппаратом. Один под кухонным шкафом, около настенного телефона. Другой — за ночным столиком, рядышком с телефоном на тумбочке у кровати. Третий — в кабинете, под крышкой письменного стола, почти около телефона. Жучки, которые она воткнула, были не настоящие подслушиватели телефонных разговоров, которые записывают обе стороны этих бесед: Тутс не хотела затевать всю эту возню с угольными микрофонами и заменой их на ее собственные микрофоны. Ее жучки были небольшими передатчиками, и микрофоны включались от звука голоса. Работающие от батареек микрофоны следовало менять каждые двадцать четыре часа. И Тутс завтра утром снова придется рисковать. Но это ей пришлось бы сделать в любом случае: нужно прослушать запись и решить, надо ли записывать и дальше. Если бы на пленке оказалось хоть что-нибудь полезное, Тутс сняла бы свое оборудование и с радостью унесла ноги.

Без пяти минут девять, когда Тутс прятала магнитофон на верхней полке стенного шкафа в спальне, она услышала, что к дому подъехала какая-то машина. Кто-то вернулся! Один из них что-то забыл!

Перед входом в заведение «У капитана Хука» помещался большой рекламный щит, изображавший пирата с черной заплаткой на месте правого глаза и с железным крюком, заменявшим ему правую руку. Еще в детстве бабушка рассказывала Мэтью, что когда она была девочкой и жила в Чикаго, она каждую субботу ходила в кино, и один из немых сериалов назывался «Железная клешня». Перед началом каждой серии тапер бренчал на пианино импровизированный аккомпанемент, а они снова и снова распевали хором: «Тра-ля-ля, тра-ля-ля, вот Железная клешня! Тра-ля-ля, тра-ля-ля, вот Железная клешня!» Мэтью помнил, как бабушка говорила. «О, Мэтью, это было т-а-а-а-к жутко». Его маленькая сестренка Глория считала, что это отвратительно — человек с железной клешней вместо руки. Мэтью же казалось это даже удобным: ведь можно себе что-нибудь поджарить на такой руке. Глория, которая была в своем обычном раздраженном состоянии, сказала на это, что и сам он — тоже отвратителен.

Рекламный щит перед заведением был виден издали, уже на спуске с моста. Этот здоровенный пират с железным крючком. И надпись над его треуголкой — «Все для мореходов! Заведение „У капитана Хука“». Вы съезжали с моста и ехали мимо площадки с магазинчиками и лавочками, построенными наподобие деревеньки на мысе Код. И придумал же кто-то! А потом вы сворачивали обратно, на грязную дорогу, которая шла мимо площадки, параллельно мосту, с задней стороны рекламного щита, и упирались в само заведение.

Здесь было много моторных катеров — и под навесом с жестяной крышей, и на воде. Обшарпанные пристани, бензиновые насосы. Какое-то ветхое строение с небольшим деревянным щитком, — копией большого рекламного щитка, и наконец главная контора. Серое небо предвещало новый дождь, вода выглядела неспокойно. Мэтью открыл тонкую дверь и шагнул в большую захламленную комнату. Чего тут только не было! Якоря различных размеров и форм. Спасательные пояса и спасательные круги. Жестяные банки с маслом для моторов. Средства для полировки меди. Инструменты. Разные кепочки: одни голубые, другие белые, с надписью «Капитан», или «Первый помощник». Сигнальные ракеты. Морские карты. Туфли для гребли. Письменный стол, заваленный бумагами. Календарь на стене с изображением блондинки в обрезанных джинсах среди снастей какой-то яхты. В дальнем конце комнаты на полу лежал большой мотор системы Эвинруда, а вокруг него были в беспорядке разбросаны детали. Ключи от катеров и лодок висели на листе фанеры, к каждому был прикреплен маленький пластиковый поплавок.