–　Вам надо поесть,　– сказал он, стоя у закрытой двери.

–　Разве готовить питательную еду входит в ваши обязанности по моей защите? Уходите!

Роунэн слегка приоткрыл дверь. Шошана сидела на кровати, закинув ногу на ногу, в своих шортиках, которые слишком смело открывали ее великолепные бронзовые ноги. Она подняла глаза, когда он вошел, и тут же поспешно их отвела. Ее короткие, как у мальчишки, волосы торчали в разные стороны. Она спустила бретельки лифчика с обожженных плеч, и они выглядывали из-под рукавов футболки.

–　Я сказала вам, чтобы вы ушли.

–　Вам необходимо подкрепиться.　– Он сделал маленький шаг в комнату.

–　Знаете что? Я не ребенок. Вы не должны уговаривать меня поесть.

Он уже слишком хорошо понял, что она не ребенок: насмотрелся на нее в этом проклятом бикини! Да и на то, что было под ним, тоже.

А еще он прекрасно понимал, что потерпел неудачу в главном. Он намеревался привезти принцессу обратно в целости и сохранности, а она явится с остриженными волосами, обгоревшая, голодная, с глазами, опухшими от слез. Правда, у них еще оставалось два с лишним дня. Вряд ли она сможет прореветь так долго!

Его сердце сжалось. А вдруг сможет? Роунэн внимательно посмотрел на нее, стараясь понять, наплакалась она уже или нет?

Шошана уставилась в раздобытый где-то журнал и избегала его взгляда. Журнал был, похоже, издан еще в прошлом веке, но она так внимательно изучала его, словно могла узнать по нему свое будущее. Ее глаза подозрительно блестели. Неужели она снова собиралась плакать?

–　Послушайте,　– произнес он смущенно, переминаясь с ноги на ногу,　– я не хотел вас обидеть. Я просто сказал, что вам нужно сделать.

–　А это правильно?　– взорвалась она, швырнула журнал на пол и взглянула на Роунэна. Тут он ясно увидел в ее глазах ярость, а не слезы.　– Я уже устала от людей, которые говорят, что мне нужно делать. Почему вы решаете за меня? Потому что вы мужчина?

–　Потому что это моя работа,　– сказал он не слишком уверенно.

Шошана вскочила с кровати. С одной стороны, он понимал, что ему лучше уйти, с другой – что лучше остаться.

Она встала перед ним с вызывающим видом. Он допустил глупость, не сдвинувшись с места.

Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его губам.

Ее поцелуй был свежим и чистым, как дождевая вода. Ее губы сказали ему о том, какой противоречивой была она: пылкой и наивной, решительной и неуверенной, полной страстных желаний и сомнений.

Ему приходилось слышать о таких наркотиках, попробовав которые лишь однажды человек может стать зависимым от них навсегда.

Роунэн никогда не верил в это до сих пор. Он не хотел отвечать на ее поцелуй, но у него не хватило сил отстраниться.

Шошана обвила его шею руками и еще теснее прижала к себе. Ее женский, чистый, дурманящий запах окутывал его. Сквозь тонкую ткань ее футболки он ощущал тепло ее кожи.

Искушение становилось настолько нестерпимым, что мешало ему думать трезво. Но он, будучи высокодисциплинированным солдатом, проводил четкую границу между своими желаниями и долгом.

Если он ответит на ее страстный поцелуй, даст свободу своему чувству, это будет равносильно тому, чтобы позволить дикой лошади, вырвавшейся на свободу, убежать. Обуздать ее снова будет невозможно.

Солдат в нем хотел взять все под контроль, мужчина – ослабить этот контроль.

Солдат учитывал еще одно обстоятельство. Если дело примет свой естественный оборот, принцесса Шошана будет скомпрометирована. Свадьба будет отменена. Ее свадьба. И снова она не сама сделала бы свой выбор, а позволила бы увлечь себя силам, вышедшим из-под ее контроля.