– Что ж, мне уже пора, – я подкатываю чемодан к машине.

– Я буду скучать, Флорина, – Стан обнимает меня, и я закрываю глаза, наслаждаясь этой минутой. – Я буду скучать по тебе, сестрёнка.

– Я тоже. Ты в любой момент можешь приехать ко мне. К нам.

Я отстраняюсь, и Стан кладёт ладонь на мой ещё плоский живот.

– Я приеду. Обязательно. Береги себя и его. Мне точно будет не хватать червей в трусах.

Смеясь, я машу Саву и его семье, а затем сажусь в машину. Пора ехать домой.

Полёт до Аляски становится снова заминкой в моей жизни. Я смотрю в иллюминатор, поглаживая свой живот, и улыбаюсь.

– Спасибо за всё. Я отпускаю тебя. Покойся с миром, – шепчу я, закрывая глаза и отворачиваясь от иллюминатора. Пора попрощаться с теми, кого я оставила в воспоминаниях. Но они достойны того, чтобы ты узнал о них, мой друг.

Да, ты, наверное, хочешь знать, как прошли эти два месяца. Сложно. Но я расскажу тебе по секрету, потому что больше никто не должен знать, что на самом деле случилось в ту ночь.

Два месяца назад

Тишина. Это всё, что я слышу. Тишина внутри и снаружи моего тела. Тишина. Такая медленная, такая тягучая, такая острая. Тишина.

– Томас… Томас, – я ползаю по краю обрыва, пытаясь вслушиваться в происходящее. Но я ни черта не слышу.

– Томас, пожалуйста, выпрыгни откуда нибудь. Ты же не мог… – я не в силах даже произнести в голове это слово. Оно ужасное.

Я словно до сих пор не понимаю, что произошло. Вот Томас стоял напротив меня, а затем он швыряет меня подальше от Русо и сам исчезает вместе с ним, прыгнув с обрыва.

– Флорина?

– Томас… он… он плавает, – шепчу я, потирая нос. Его так щиплет, не могу. Я продолжаю ползать, ища хотя бы какую нибудь подсказку.

– Томас… ну же, давай. Томас? Где ты? Ты же не прыгнул, да? Ты же… ты… бросил его туда, а сам где то близко. Прошу… Томас… Томас… ответь, – я встаю на колени и вглядываюсь снова и снова безмолвную черноту под собой.

– Флорина, кажется, что Томас утащил вместе с собой Русо вниз. Они там, – тихо бормочет Стан, показывая на проклятое озеро.

– Нет. Это чушь. Это чушь, ясно? – рявкаю на него и встаю на ноги. – Я осмотрю периметр. Он здесь. Он точно не прыгнул, я бы почувствовала. Я…

– Флорина, – мне перекрывает путь Сав, раненный и покрытый кровью с головы до ног. – Томас погиб. Он знал, что умрёт.

– Ты несёшь абсолютный бред! Он жив! Я бы почувствовала! Что в этом непонятного?! Я бы почувствовала! Я бы ощутила потерю! Он же мой… он мой! А когда погибает… мой… он мой, – я стучу себя кулаком в грудь. Мои приоткрытые губы трясутся, и на них капают солёные слёзы.

– Боже мой, – выдыхает Стан. – Чёрт, Флорина… это шок. Ты в шоке.

– Он жив! – возмущаясь, кричу я. – Он жив! Вы ничего не понимаете! Он жив! Он бы не бросил меня! Он обещал, что будет бороться! Он обещал! Я бы почувствовала горе, если бы он ушёл! Мы связаны с ним! У нас получилось связаться брачным узлом, понятно?! Он мой! Он мой, и никак иначе! Я бы почувствовала! Я бы почувствовала, да? Я же… боже… господи… Томас!

Мне перестаёт хватать воздуха. Я задыхаюсь, хватаясь за горло. Я царапаю его когтями, шипя и чертыхаясь! Внутрь меня словно кислоты налили. Я не могу… я… моя грудь… её разъедает изнутри!

«Томас!» – кричу я. – «Ответь! Томас».

Но в ответ снова тишина.

– Так, Сав, разберитесь с телами. Надо всех сжечь. Просто бросайте их в кучу и сжигайте. Никого не подпускайте сюда, понятно?

– Да… но…

– Сав, быстро!

Я падаю на колени, панически осматривая озеро.