Я так хочу умереть. Хочу завершить свой цикл жизни. Кому ты молишься, мой друг? Он слышит тебя? Меня нет. Хотя говорят, что мы ближе к Создателю, чем вы. Но может быть его нет? Может быть, всё это чушь, и нам просто врали?

У меня нет никакого представления о том, сколько прошло времени с того момента, когда я узнала о предательстве Томаса. Я не знаю, живы ли Стан и Рома. Я не могу им помочь… Я их привела на верную смерть… опять… это убивает меня. Убивает…

– Это болевой шок.

Сквозь кровавую дымку боли я слышу голос ещё одного предателя. Я так хочу его ненавидеть. Хочу… за что, Сав? За что?

– Ты уверен? Она выглядит мёртвой, – произносит ублюдок, от которого меня тошнит. Я не желаю ему ничего хорошего. Соломон. Ненавижу… его ненавидеть могу.

– Убери ногу, – рявкает… Томас.

Мне хочется сжаться в клубок, как я делала, когда была маленькая, чтобы меня никто не заметил. Спрятаться и поплакать. Я не чувствую никаких прикосновений, но знаю, что меня пнули.

– Это болевой шок. Я уверен. Её пульс опустился до тридцати ударов в минуту. Это намного ниже, чем у людей, но он есть. Слабый, но есть. Помимо этого, её кожа побелела по этой же причине. Корка льда, покрывающая её кожу, говорит о том, что она ввела себя в состояние спячки. Я никогда такого не видел, если честно, но читал о таком здесь в архивах. Там есть записи о нашей жизни с самого начала, и иногда, при сильных травмах, вампиры входили в состояние спячки, таким образом притворяясь мёртвыми для хищников. Она сама себя заживляет.

– То есть к ней вернулась сила, раз она может это сделать?

– Я не уверен. Не знаю, Томас. Это можно будет понять, только когда она выйдет из спячки.

– Сколько времени это займёт?

– По словам историков, от месяца до года.

– У нас нет столько времени, чтобы возиться с этой сукой. Ускорь этот процесс. Мы не собираемся ждать целый год, чтобы эта мразь очнулась.

– Соломон, я не волшебник, чёрт возьми! Я, вообще, не врач, а психотерапевт и исследователь! Я не могу ускорить этот процесс, если только…

– Что? Что если только?

Вы все не сдохнете. Ты первым должен сдохнуть, Томас. Ненавижу тебя. Ненавижу… ненавижу… Создатель, как же больно. Больно в сердце. Больно… неужели я заслужила это? Неужели? Я не была хорошей девочкой, но и такой участи тоже не заслуживаю. Разве они не хуже меня? Разве Стан не лучше их? Лучше. Нет тебя, вот ответ. Некому больше молиться.

– Хм, может быть, дать ей знакомый запах. К примеру, Стана. Если учесть, что между ними довольно крепкая связь, то это, как вариант, поможет ей быстрее выйти из спячки, чтобы защитить его.

Стан жив? Он жив?

– Или убить его, чтобы её кровь захотела мести, и тогда она точно очнётся, – хмыкает Соломон. – А что? Он и так уже почти труп. Едва живой.

Жив, ещё жив. Господи, жив. Стан… прости меня. Прости, я вернусь за тобой. Стан… ответь мне. Пожалуйста, ответь мне… Стан.

– Соломон, начинай думать головой, а не своей задницей, – рычит Томас. – Стан – прекрасный вариант манипуляции. Он для неё, как красная тряпка для быка. И пока он едва дышит, мы точно выигрываем. Если он умрёт, то её уже будет невозможно разбудить.

Я нужна им, причём живой. Создатель, молю, пошли мне смерть! Молю тебя! Убей меня! Ты же видишь, что они хотят сделать! Молю!

– Она слышит нас?

– Вряд ли. Это как кома у людей. Можно попробовать дать ей кровь Стана. Она связана с ним. Они же провели ритуал.