– Гэррет! Только не говори мне, что ты ревнуешь!

– Ты отлично знаешь, что я ревную. Я легко мог бы задушить любого мужчину, на которого бы ты посмотрела, или, если на то пошло, который посмотрел бы на тебя. Меня могут называть старым занудой…

– Интересно, кто тебя так называет? Я бы могла их разубедить, верно?

– В таком случае…

– Нет, не надо! Отпусти меня, мы не можем…

– Не можем поцеловаться? Почему?

На сей раз Фей отступила к ближайшей пинбольной машине и прислонилась к ней с раскрасневшимся лицом и вздымающейся грудью. Из соседней комнаты вновь послышалась музыка. Очевидно, доктор Фортескью, неудовлетворенный первым прослушиванием Гилберта и Салливана, снова поставил ту же пластинку. Но Фей не обратила это внимания.

– Перестань, Гэррет! Лучше подумай. Говоря о фигуре в маске и черной мантии, ты использовал слово „визитер“. Это самое неудачное определение. Это существо не было визитером, и мы оба это знаем. Вы вчетвером – ты, Дейдри, Ник Баркли и мистер Долиш – приехали из Брокенхерста в „бентли“, так что „призрак“ не мог быть кем-то из вас. Я права?

– Могу поклясться, что да.

– Тогда кто это был? Если мы отказываемся от мысли, что это кухарка или одна из горничных, то остаются только трое – мисс Баркли, доктор Фортескью и я. И ты ведь знаешь, что все скажут, не так ли? Они скажут, что это была я. Не говори мне, как это нелепо, потому что это так и есть! Хотя меня даже не было здесь – я пропустила один автобус и вынуждена была ехать более поздним, но как это доказать? Когда полиция возьмется за дело…

– Что ты имеешь в виду? Никто не обращался в полицию!

– Дорогой, она уже здесь – в лице мистера Эллиота. Я уже рассказала тебе, что меня тревожит. Может быть, они все еще подозревают меня в том, что произошло в Сомерсете. Дейдри тоже беспокоилась из-за этого – она хорошая подруга. И Дейдри, и мистер Баркли знакомы с суперинтендентом Уиком кажется, его так зовут – из хэмпширского отдела уголовного розыска. Дейдри предложила пойти к нему, чтобы узнать, каково мое положение. Но я сказала ей: „Ты что, Дей, с ума сошла? Не смей даже близко подходить к полиции!“ Она согласилась и позже поклялась, что не делала этого. Я ей верю. Но происшедшее этим вечером все меняет. Вся грязь и все подозрения вернутся снова. Можешь представить, что теперь все про меня подумают? Что я… как это теперь называют по телевидению… „прирожденная убийца“. Но прости меня, Гэррет! Я не хочу надоедать тебе моими глупыми и мелкими неприятностями.

– Твои неприятности, какими бы они ни были, значат для меня так же много, как и для тебя. Я ведь влюблен в тебя, моя сладкая колдунья. Но повторяю, ты волнуешься без причины. Если та история когда-нибудь всплывет, что маловероятно, кондуктор подтвердит, что ты была в автобусе во время происшедшего. Прошлое забыто.

– А я тебе повторяю, – воскликнула Фей, – что оно не забыто и никогда не будет забыто! Теперь они обо всем догадаются. Твой друг Ник догадается первым, если он так умен, как ты, кажется, думаешь.

– О чем же догадается или не догадается его друг Ник? – осведомился чей-то голос. ПО

Дверь в коридор была открыта. В проеме стоял взъерошенный Ник Баркли и внимательно их разглядывал.

Фей подошла к бильярдному столу и взяла сумочку.

– Вы мистер Николас Баркли, не так ли? Да, Гэррет и я были знакомы раньше. Насколько я понимаю, он рассказал вам об этом, как я рассказала своей подруге, взяв с нее обещание хранить тайну. Хотя при нынешних обстоятельствах я едва ли смогу отрицать это перед кем бы то ни было.