Сомнений не могло быть никаких. Двери в коридор и в гостиную из алькова были надежно заперты на маленькие тугие задвижки. Гэррет сообщил об этом Нику, а доктор Фортескью склонился над неподвижной фигурой хозяина дома.

Небольшая дверь с правой стороны алькова, если стоять лицом к гостиной, вела в маленькую комнату, едва ли больше кладовой, не имеющую окон и уставленную пыльными полками с книгами. Гэррет нащупал свисающую с потолка лампу, включил ее и увидел только еще множество книг, сложенных в стопки на полу.

Гардеробная слева, хотя и была чуть больше, вмещала лишь умывальник на внешней стене, кушетку с подушкой и одеялами и металлический шкаф с закрытой дверью и миниатюрным ключиком в замке, какой можно видеть в гимнастических залах.

– Здесь никто не прячется, – сказал Гэррет, – но никаких окон нет ни в гардеробной, ни в комнате с книгами.

Ник выпрямился. Доктор Фортескью, внешне казавшийся спокойным, все еще стоял на коленях возле Пеннингтона Баркли, чья правая рука уже перестала дергаться.

– Короче говоря, – заявил Ник, – отсюда нет никаких выходов, кроме тех, которые, как мы знаем, заперты. – Внезапно он вздрогнул. – Господи! Бедный дядя Пен! Полагаю, он умер?

– Нет! – Доктор Фортескью резко вскинул голову. – Он не умер, и, если нам немного повезет, мы спасем его без особого труда. Здесь слишком много крови.

– Слишком много крови?!

– Я имею в виду, слишком много для прямой раны в сердце. Он потерял сознание от шока и потери крови. Конечно, это не пустяк, но…

– Он сменил жакет! – крикнул Ник. – Это не тот, на который тетя Эсси пролила мед. Он выглядит похоже – из такого же плотного красного материала с черными отворотами, – но на нем отделка из тесьмы и…

– Да, это не тот жакет. Если вы позволите мне закончить, мистер Баркли, я скажу, что думаю, и тогда мы примем меры. На этом жакете нет меда, но есть пороховые ожоги. Стреляли с очень близкого расстояния – почти прижав оружие к груди. Но сердце расположено выше, чем полагает большинство людей. Если, конечно, он не сделал это сам…

– Не сделал сам? – недоверчиво переспросил Ник. – Черт возьми, доктор, неужели он показался вам пребывающим в настроении, которое подходит для самоубийства?

– Нет, но давайте не будем тратить время на раздумья.

– О'кей. Что нам делать? Звонить в больницу?

– В этом нет нужды. Если вы возьмете его за ноги, а я – за плечи, мы сможем перенести его в спальню. Только осторожнее, молодой человек! Пожалуйста, мистер Эндерсон, отоприте дверь в коридор.

Гэррет повиновался, быстро отодвинув засовы согнутым пальцем. Открыв дверь, он оказался лицом к лицу с депьюти-коммандером Эллиотом – худощавым, жилистым мужчиной с квадратной челюстью, но отнюдь не с жестким взглядом.

– Телефон, – кивнул он Гэррету. – Обойдемся без формальностей. Здесь есть телефон?

– Если это офицер Скотленд-Ярда, – крикнул Ник, – то телефон есть – или должен быть – в главном холле. Слушайте, Лестрейд, кто-то снова стрелял в дядю Пена. Но как, черт возьми, он это сделал?

Они не слышали ответа, если таковой был. Эллиот быстро вышел. Ник и доктор Фортескью с трудом подняли неподвижного Пеннингтона Баркли. Сквозь открытую дверь в ночном безмолвии громко зазвучали хор и оркестр – пластинка подходила к концу:

Глава 11

– Хм! – только и произнес доктор Гидеон Фелл.