Вслед за этим мисс Эстелл Баркли стала рассказывать абсолютно бессвязную историю, покуда ее племянник не остановил ее, вежливо намекнув, что она не вполне в своем уме…

– Вы тоже видели, как она убежала? – воскликнула Дейдри. – Эстелл заперлась в своей комнате и все еще не хочет выходить. У нее истерика. Иногда я спрашиваю себя…

– Да, миссис Баркли? – встрепенулся Эллиот. – О чем?

– Не знаю. – Дейдри пожала плечами. – Это был настолько ужасный вечер, что я никак не могу собраться с мыслями.

– Тем более необходимо упорядочить известные нам факты, – сказал доктор Фелл. – С вашего позволения, я продолжу. Рассказ мисс Баркли был завершен куда более связно и подробно мистером Николасом Баркли. Мы услышали семейную историю – услышали о призраке или о человеке, выдающем себя за призрака, о так называемом нападении на мистера Пеннингтона Баркли – о холостом выстреле из его же револьвера. – Доктор Фелл посмотрел на Ника. – Описав мне все это…

Ник, который только что зажег сигарету, поднялся и прервал его:

– Описав вам все это, я захотел получить подтверждение Гэррета относительно некоторых деталей. Гэррет пошел в бильярдную к… Короче говоря, он пошел в бильярдную. Я хотел вытащить его оттуда и по другой причине. Было уже одиннадцать часов, а тетя Эсси, прежде чем выбежать из этой комнаты, требовала, чтобы церемония по случаю ее дня рождения состоялась вовремя.

– Церемония так и не началась… – доктор Фелл выпустил облако дыма, – и может не начаться никогда. Как только вы ушли искать нашего друга Эндерсона и собирать всех для предстоящей церемонии, пластинка Гилберта и Салливана зазвучала вторично. Так как никто в доме или снаружи не слышал второго револьверного выстрела – на сей раз настоящей пулей, выпущенной в мистера Пеннингтона Баркли с очень близкого расстояния, – кажется очевидным, что выстрел произвели во время проигрывания пластинки. Конечно, мы не можем быть уверены ни в этом, ни в чем-либо другом. Если бы мне пришлось строить версию, я бы сказал, что выстрел произошел во время первого проигрывания.

– И я бы тоже, – согласился доктор Фортескью, поднимаясь вслед за Ником. – Это подтверждает большая потеря крови. – Он беспомощно развел руками. – Полагаю, меня можно упрекнуть во многом. Но следует ли винить меня в том, что наш несостоявшийся убийца выбрал для своего преступления как раз то время, когда я был поглощен музыкой?

– Нет, сэр, не следует. – Доктор Фелл, дыша с присвистом, бросил сигару в пустой каминный очаг. – Уверяю вас, я упомянул об этом, только чтобы подчеркнуть, в каком густом тумане мы оказались. Итак, что же, в конце концов, произошло? Мы обследовали библиотеку – вернее, это сделал Эллиот, запертую со всех сторон, как крепость. Здесь, в гостиной, мы битых два часа допрашивали свидетелей и пережевывали очевидное. Если мы определим, в каком положении пребываем…

– Могу сказать вам, в каком положении пребываю я, – вмешался Эллиот. Фактически, маэстро, я уже давно пытаюсь это объяснить. – Он наклонил рыжеватую голову, словно собираясь кого-то боднуть, но, вспомнив о чувстве собственного достоинства, быстро выпрямился. – Здесь у меня нет никаких полномочий. Когда мистера Пеннингтона Баркли ранил призрак в черной мантии или кто-то другой, я сделал то единственное, на что имел право, – позвонил старшему детективу-суперинтенденту Уику из полиции Саутгемптона, которого хорошо знаю.