Фицхью покачал головой и указал на кружку:

— Еще, пожалуйста.

— Возможно, — сказал Сэм, — вам лучше помогут излияния, чем вливания.

— Что это значит? — спросил Дэнни.

— Тише, — ответил док.

Кто-то поставил на музыкальном автомате «The Reconciliation Reel», и Фицхью заморгал, когда дикий визг свистков и скрипок наполнил зал. Несколько старожилов закричали: «Хей!» — и начали хлопать.

— Вы подумаете, что я дурак, что я запутался. Сэм пожал плечами:

— Ну и что, если даже и подумаем?

— Конечно, ничего, — вмешался док Муни, — мы все здесь считаем Дэнни запутавшимся дураком, но это не мешает мне время от времени ставить ему пиво.

Дэнни, который мог соображать довольно быстро, когда речь шла о его выгоде, просигналил мне кружкой и сказал:

— Ты его слышал.

Да, не часто доку случается попасть в собственные сети, но у него хватило такта отнестись к этому с юмором. Пока я наполнял кружку Дэнни, Фицхью разглядывал что-то в своей душе.

— Видите ли, — в конце концов начал Фицхью, — мозг сохраняет воспоминания в виде голограмм и ассоциаций. Поскольку воспоминание представляет собой голограмму, человек может восстановить целое по сохранившемуся фрагменту, а поскольку они хранятся в ассоциативном порядке, одно восстановленное воспоминание может привести к другим. Эти обрывки переписанных воспоминаний встроены в наш мозг, словно гены ДНК, нанизанные на цепочку; возможно, это и объясняет рассказы о «прошлой жизни», синдром ложной памяти, необъяснимое отвращение к чему-либо, или изменения личности… или… — Он снова смолк и задрожал. — О боже, что я наделал?

— Что-то, — предположил О'Догерти, — о чем необходимо рассказать кому-то.

— Таким, как вы? Сэм не обиделся.

— Таким, как мы, — согласился он, — или таким, как отец Макдевитт.

Фицхью склонил голову. В глазах его были страх, и печаль, и отчаяние. Я попытался предположить, что за странное признание он собирается нам сделать, ведь мы не можем ни наказать его, ни простить. Мора положила руку ему на локоть и подбодрила:

— Продолжайте.

Картрайт пробормотал что-то поощрительное, а у Дэнни, слава богу, хватило мозгов помолчать.

Наконец Фицхью судорожно втянул в себя воздух и выпустил его через сжатые губы.

— Человек не отвечает за то, чего никогда не происходило, не так ли?

Сэм пожал плечами:

— В любом случае ответственность — редкая вещь, это как незаконный ребенок, от нее можно отказаться.

— Все началось со сна, — произнес Фицхью.

— Такие вещи часто начинаются во сне. И заканчиваются так же.

— Я не женат, — начал Фицхью. — И никогда не был. Время от времени у меня были женщины, и мы вполне неплохо ладили, но ни с одной я не создал семьи. Жениться всегда было слишком рано, пока не стало слишком поздно.

— Никогда не поздно, — заметил О'Догерти, — если попадается та самая женщина.

Фицхью слабо улыбнулся:

— В этом-то и вся проблема, видите ли. Возможно, когда-то мне и встречалась та самая женщина, но… — На лице его снова появилось меланхолическое выражение, и он сделал медленный, протяжный вдох. — Я живу один в доме через квартал отсюда, недалеко от Тринадцатой улицы. Он великоват для меня, и соседство там не самое лучшее, но цена была подходящей, и мне нравится слоняться по комнатам. Там есть гостиная, столовая и кухня, еще две спальни, в одной из них я устроил кабинет.