С недавних пор мне снится один и тот же сон. Он всегда начинается одинаково. Я иду по своей кухне к черной лестнице и спускаюсь вниз, но попадаю не в свой подвал, а в совершенно другой дом. Прохожу по его пустым спальням, через кухню с раковиной, заваленной грязной посудой, с плитой, покрытой жирным налетом, и наконец оказываюсь в гостиной, обставленной удобной, но вышедшей из моды мебелью. В двух стенах проделаны окна, в углу — парадная дверь. Во всем доме пахнет пылью, чувствуется дух запустения, как будто я был знаком с этим местом, но давно покинул его, и часто, просыпаясь, я обнаруживаю, что плачу без причины.

— Это все ваше подсознание, — сказал док, — оно играет шутки с этим недостроенным подвалом.

Фицхью слегка мотнул головой:

— Я тоже сначала так подумал. Только… Ну, первые несколько снов на этом заканчивались. Просто безмолвная прогулка по пустому дому и чувство потери, словно эти заброшенные комнаты всегда были моими, но я забыл о них. Один раз, прежде чем проснуться, я подошел к входной двери и выглянул на улицу. Обычный квартал, но я никогда не видел этого места. Дом стоял на угловом участке, на пологом склоне. Движение небольшое. Если бы меня спросили, где это, я сказал бы, что это жилой район в небольшом городке, но вдали от главных артерий. Я много путешествую, езжу на конференции и тому подобное, но я никогда не видел этого города.

Он заглянул в свою кружку и принялся рассматривать эль, а мы ждали.

— В этом сне было нечто особенное. Он скорее был похож на воспоминание, чем на сон. Может, дело было в мойке с грязной посудой, а может, в старомодной мебели в гостиной. — Очередная странная улыбка. — Если это мир снов, то почему такой скучный и обыденный?

Я отошел от группы на срочный вызов с противоположной стороны бара; там кончилось пиво, и несколько студентов оказались под угрозой неминуемой дегидратации. Когда я вернулся к собеседникам, Фицхью отвечал на какой-то вопрос дока Муни:

— …так что чем больше я размышлял о нем и поражался ему, тем более реальным он для меня становился. Я вспоминал вещи, которых не было в самом сне. Мне казалось, что в раковине должны быть отдельные краны для горячей и холодной воды. И что наверху есть кабинет, комната для шитья и еще одна спальня. Так что видите, детали имели характервоспоминания. Как я могу помнить эти вещи, если они нереальны?

Док покосился на него неприязненно, как он это обычно делает. Мне кажется, он по-прежнему подозревал, что над ним хотят изощренно подшутить.

— Воображение может создавать такие же детальные картины, как и в воспоминаниях. В вашем сне есть пустые места, и вы сами начинаете заполнять их.

Фицхью кивнул:

— Именно такой ответ я и хочу получить. Если бы я только мог принять его.

— А что было дальше? — поторопил его Сэм. — Должно случиться нечто большее, чем то, о чем вы рассказали, чтобы вы впали в такую меланхолию.

Физик сделал глубокий вдох:

— Однажды вечером, когда я читал дома, я остро ощутил тишину. Я люблю одиночество и покой, но на какое-то мгновение мне показалось, что эта тишина неправильная, и я удивился: что он замышляет?

— Кто? — переспросил Дэнни. — Что это за он, который что-то замышляет?

Фицхью покачал головой:

— Тогда я этого не знал. Но, задав себе этот вопрос, я посмотрел на потолок, хотя там ничего нет, кроме небольшого чердака и кладовки. А затем я услышал женский голос.

— Женский, неужто? — спросил Сэм. — И что он говорил?

— Не знаю.