Гипнотизер стал решать, что делать дальше. Это было непросто. Следовало бы подвергнуть Томмазо процедуре, не вполне приемлемой с точки зрения профессиональной этики. Но только в таком случае он мог бы предложить мальчику хоть какой-то выход.

Новое начало, как называл это синьор Б.

– Я тебе верю, Томми, – сказал он, якобы соглашаясь с тем, что мальчик не причинит вреда сестре. Не важно, что на самом деле Джербер не был в этом уверен. Он просто хотел убедить мальчика, поскольку уже сделал свой выбор. – Но сейчас я тебе открою один секрет.

– Какой секрет? – заинтересовался ребенок.

– Ты не убивал золотых рыбок.

– Не убивал? – изумился Томмазо.

– На самом деле этого никогда и не было. Тебе это приснилось.

– Приснилось? – недоверчиво переспросил мальчик.

– Просто дурной сон, – подтвердил Джербер свою ложь. – Поэтому вот что мы сейчас сделаем: я помогу тебе его забыть.

Томми не шелохнулся.

Стирание памяти под гипнозом – запрещенная среди психологов практика, некоторые считают ее этически некорректной: гипнотизер манипулирует волей пациента, и это может привести к тяжелым последствиям.

Однако Джербер решил, что терять ему нечего. А при сложившемся положении вещей – и Томмазо тоже.

И поскольку эпизод с золотыми рыбками мог повлечь за собой и другие проявления насилия, правильно будет его исключить.

– Если ты хорошо понял, повтори то, что я сейчас сказал, – предложил мальчику Джербер.

– Я должен забыть о том, что вредил золотым рыбкам, – послушно проговорил Томми.

– Вот именно, молодец.

Можно было надеяться, что устранение этого единичного происшествия запустит в разуме Томми цепную реакцию, разрушающую логические связи, которые привели к убийству несчастных рыбок.

Гипнотизер не мог полностью подавить его инстинкты, но мог их обуздать, загнать в те бездны психики, где образуются худшие порывы, каким подвержен человек.

– Теперь давай вместе посчитаем от десяти до одного, – проговорил Джербер. – Потом все будет так, словно ты проснулся утром у себя в кроватке: откроешь глаза, и страшный сон исчезнет.

– Исчезнет, – повторил пациент.

Когда обратный отсчет закончился, мальчик открыл глаза и повернулся к доктору.

– Ну, как у меня получилось? – спросил ребенок: ему не терпелось узнать, справился ли он с испытанием. Обо всем, что говорилось под гипнозом, мальчик забыл.

– У тебя все отлично получилось, – заверил гипнотизер, и Томми широко улыбнулся чудесной щербатой улыбкой. Его разум еще податлив, сказал себе Джербер. Мы успели вовремя, убеждал он себя. Ведь Томмазо – симпатичный мальчуган, и то, что с ним происходит, просто бесчеловечно.

Юный пациент встал с кресла-качалки, прошел к двери и снял с вешалки мешок с физкультурной формой и спортивную куртку. Вид у него был беспечный.

За его спиной психолог снова спросил:

– Ты не причинишь вреда своей сестренке, правда, Томмазо?

Мальчик изумленно вытаращил глаза.

– Конечно нет, никогда, – убежденно заявил он.

2

На данный момент Томмазо был его единственным пациентом. Но не по воле Пьетро Джербера.

До недавнего времени психолог пользовался немалым уважением в профессиональной среде. Помимо частной практики, он давал консультации в суде по делам несовершеннолетних, и ему поручали самые щекотливые дела. Но теперь уже никто не стучался в его дверь. Никто больше не был расположен верить в него. О нем поползли слухи.