Однако, поскольку был мальчик еще душой невинной, его удалось вовремя в церкви отчитать. Но сила адская настолько велика, что она рано или поздно себя проявит. Со временем, подрастая, начал Аксен лицом темнеть, и волосы его, прежде белесые, сделались черными, да и голубые прежде глаза почернели. С тех пор и привязалось к нему прозвище Черномазый. И никто при этом не вспомнил, что это одно из имен врага рода человеческого, который за этим мальчиком, как и за всяким посвященным ему, приглядывал и знал: стоит такому человеку пожелать зла другому – тут вся его невинность и пропадет, а враг рода человеческого при нем окажется!

И вот невеста Аксена к другому ушла. Он проклял и ее, и мужа ее, и всю семью, не зная, что его устами глаголет сатана. А может, и зная, но это его не остановило: дурное дело начать нехитро, а вот бросить мудрено.

Шло время, и однажды Богданова на пожаре бревном придавило, да так, что лежал при смерти. И мало того что никто семье помочь не хотел – еще и винили бедолагу: мол, уж не его ли небрежением пожар содеялся? А может, он и поджог совершил? Не за это ли его Бог покарал?..

И вот дело дошло до того, что чуть ли не соборовать надо несчастного. Жена его от горя света белого не видит, как вдруг входит в их бедный дом Аксен Черномазый.

От страха Дарьюшка едва на месте не умерла: стала детей руками прикрывать, как наседка крыльями цыплят прикрывает от внезапно налетевшего коршуна, – однако Аксен отдал ей поясной поклон и сказал, что пришел повиниться в грехе своем и взять назад свое проклятие.

– С завтрашнего дня, – сказал он, – все зло, которое я вам пожелал, от вас отойдет. Будете жить-поживать да добра наживать, будто в сказке! Удача к вам вернется, да и деньжат я оставлю, чтобы голодать-холодать больше не пришлось. А взамен отдай мне, Дарьюшка, одного из своих сыновей. Я, вишь, бездетным живу, таким, видно, и помру, а хочется иметь рядом с собой родимую душу. Я тебя, Дарьюшка, по сей день люблю – и сына твоего буду любить как родного! Ну а откажешь мне – повернусь и уйду, слова не скажу, только уж тогда проклятье мое с вами останется.

Ну, когда в семье семеро по лавкам сидят да муж при смерти лежит, вряд ли станет женщина долго думать. Конечно, грех детьми торговать, но лучше одному пропасть, чем всем.

– Которого возьмешь? – спросила бедняжка, заливаясь слезами.

– А того, кто мне первым громовую стрелу принесет, – отвечал Черномазый.

– Так вот же она! – воскликнул второй сын, Антипка, и вынул из кармана своих дырявых штанов громовую стрелку. – Вчера после грозы на бережку нашел!

Что такое громовая стрелка, знает каждый. Ударит молния в песок во время грозы – тот и спекается камнем. Некоторые говорят, что это Илья-громовник в беса метил, да промахнулся, а иные, наоборот, уверены, что это черт забавлялся да и тыкал молнией в землю. Не зря громовую стрелку еще чертовым пальцем называют… Аксен Черномазый, сатанинский слуга, искал себе того из мальчиков, на кого черт своим пальцем указал. Таковым оказался Антипка – его Черномазый и забрал, оставив своей прежней невесте немалую мошну.

Да вот ведь беда какая: чуть не все деньги ушли на похороны хозяина, потому что чуть только ступил Черномазый за порог, уведя за собой Антипа, так Богданов дух испустил. Что ж, обещал колдун проклятие только с завтрашнего дня снять – и снял! А что хозяин нынче помер, так, знать, ведь судьба его такая…

Но и в самом деле: с тех пор зажила семья если не в счастье, то в кое-каком довольстве.

Есть такое выражение – «когда деревья были большими», а для Маши давность тех лет обозначалась словами «когда береза еще не сгорела». На дворе у ее деда и бабки росла огромная, в два ствола, старая береза, под сенью которой выросли и мама, и тетя Машина, и сама Маша, и ее друзья… Но в березу ударило молнией, дерево загорелось, потом и двор, и дом, на пожаре надорвался и вскоре умер дед, бабушку забрала к себе тетя Юля, жившая с семьей в уральской деревне: в город, где жили Маша и ее родители, бабушка не захотела ехать нипочем, она городскую жизнь ненавидела… Потом бабушка умерла, потом Машины родители погибли в автомобильной катастрофе – так она и осталась одна.