И она гадила прямо на ковровую дорожку.

Это та сволочь, что насрала в мое Президентское кресло!

Бернет уже был не сильно удивлен тем фактом, что когда он завизжал, из его рта не вышло ни звука. Он бросился в коридор. Кто бы там ни был, сейчас он узнает, что за хрень здесь творится.

Фигура, закончив испражняться, выпрямилась и отступила на шаг назад. На ковре поблескивала, светло-коричневая, похожая на карамель, куча дерьма, размером с торт ко дню рождения; ее производитель, казалось, остался доволен результатом. Бернет остановился так резко, словно сходу налетел на невидимую кирпичную стену и выпучил глаза.

Существо, стоящее перед ним, с ног до головы покрывала густая спутанная шерсть, его лицо было вытянутым и напоминало волчью морду. Оно ехидно усмехнулось, подняло вверх когтистую лапу и показало Бернету средний палец.

Оборотень.

Да. Оборотень только что жестом послал Президента Соединенных Штатов Америки на хер… предварительно, отложив здоровенную кучу дерьма на полу.

Бернет зажмурил глаза, и когда открыл их, оборотень исчез. Но, его фекалии так и осталась лежать на ковровой дорожке.

- Джош! Ты что там делаешь? Вернись в кроватку, Тигренок.

Тигренок!? Слова принадлежали его жене Ленор, то есть, Первой Леди страны. Она стояла в полуоткрытой двери спальни. Ленор никогда прежде не называла его "тигренком". Кроме того, тон, которым она сейчас произнесла эти слова, звучал, э-э-э… похотливо. Голос Ленор никогда не звучал похотливо. И сколько он ее знал, она никогда не стояла в дверном проеме спальни абсолютно голой.

Бернет моргнул.

Ленор абсолютно голая стояла в дверном проеме спальни.

- Вернись в кроватку …

Бернет, несмотря на то, что минуту назад стал свидетелем акта дефекации оборотня на втором этаже Белого Дома, был не на шутку озадачен. Да, что за хуйня твориться в этом Доме, - подумал он, глядя на нее. Он уже не помнил, когда в последний раз видел свою жену такой откровенно голой. - А старушка еще ничего. Боже святый, более чем! - Большие тяжелые груди с торчащими сосками, идеальные по своей форме и без малейших следов провисания. Живот, такой плоский и упругий, что на нем можно было играть в домино, и ноги, такие длинные, что казалось, без труда могли шагнуть в завтрашний день. Да… и еще один сюрприз: она… ну… скосила там, внизу, свою “лужайку”.

Ёбушки-воробушки!

Одна маленькая, горячая ладошка протянулась к нему и схватила за руку. Другая маленькая, горячая ладошка скользнула вниз и сжала его гениталии через ткань халата. Президентский флагшток тут же подскочил вверх. Ленор потянула его в спальню.

Но тут Бернет снова вспомнил о том, что видел в коридоре. Он попятился назад, и высунул голову в дверной проем.

- Ну же, Презик. Куда ты все время смотришь? В том коридоре что-то интереснее, чем я?

Что он ей мог сказать? Любимая, ты не поверишь, какой-то оборотень только что насрал там во-о-от такую кучу говна? В конце концов, он сдался на милость странностям этого вечера… но, не раньше, чем обернулся и еще раз выглянул в коридор.

Мужчина из Секретной Службы куском картонки сгребал кучу экскрементов в совок, а две горничные с ведрами и щетками, молча стояли у него за спиной, готовые замыть пятно на ковровой дорожке.

Ленор втянула Бернета обратно в спальню и закрыла дверь. Потом сдернула с него халат и прежде, чем он успел залезть на высокую кровать под балдахином, в которой проводили ночь все Президенты, начиная с Франклина Рузвельта, Ленор принялась за дело. Она удержала его, опустилась позади на колени, и…

О-о-о!

Самой последней вещью, какую когда-либо мог ожидать от своей жены Президент Бернет, был очень возбуждающий половой акт, известный как анилингус, но…

О-о-о! О-о-о!

…Бернет понимал, что это всего лишь прелюдия, но уже не в силах был контролировать свои яички.