В «Забытом фестивале» я намеренно оставила концовку открытой. Меня много критиковали за это, но я сама так и не пришла к какому-то заключению — не думаю, что вообще смогла бы.

Надеюсь, что не введу вас в заблуждение, сказав, что с моей точки зрения подобное, выходящее за рамки человеческого понимания, происшествие можно назвать несчастным случаем, ужасным совпадением.

В какой-то момент все начинает катиться под гору, по пути ускоряясь и набирая критическую массу, подобно снежному кому. В мгновение ока он становится таким большим, что способен скосить любого, оказавшегося у подножия. В центре этого кома, конечно же, обычно сокрыты человеческие интриги и подавленные эмоции, но я искренне верю, что ужасные события — настолько ужасные, что превосходят любые людские замыслы — действительно могут быть запущены чередой случайностей. Подобные бедствия служат очередным напоминанием о мелочности человеческой природы.

Мне кажется, то преступление стало именно таким событием.

XII

Посмотрите на эту комнату. Такое изящество на небольшой площади…

Ее еще называют ультрамариновой комнатой, из-за ярко-синих стен. Ляпис-лазурь. Говорят, его использовали даже в Древнем Египте. Переработка этого драгоценного камня в пигмент для красок была сложным и очень дорогостоящим процессом.

Ёсида Кэнити, описывая в своих научных работах наш город, упоминал и эту комнату. По его словам, замысел заключался в том, чтобы по пути на второй этаж мимо комнат, устланных татами, ваш взгляд уже из конца коридора падал на ярко-синие стены, словно подсвеченные падающими на них лучами солнца.

Уж не знаю, насколько это был продуманный ход, но в городе, где стены большинства старых домов окрашены в темно-красный, синий цвет выглядит причудливо.

Зимой свет не достает дальше той стены. Эта необычная комната почему-то внушает чувство беспокойства.

Когда ее, ту самую Хисако, впервые опрашивали о произошедшем, она ни с того ни с сего начала говорить об этой комнате. О чем бы та женщина-полицейский ее ни спросила, Хисако была так потрясена, что продолжала говорить только об увиденном в детстве.

Полагаю, так и было. Одна посреди какофонии криков и стонов умирающих вокруг нее близких, она напряженно вслушивалась, но некому было объяснить ей, что происходит. Из всех членов семьи она была единственной, кто выжил. Сложно представить что-то ужаснее.

Хисако Аосава. На тот момент ей было около двенадцати, она только что перешла в среднюю школу.

Хисако была очень красива.

Перед поступлением в среднюю школу ее длинные прямые волосы были коротко подстрижены; прическа ей очень шла и делала похожей на японскую куклу. Это только усилило контраст между черными как смоль волосами и гладкой бледной кожей. К тому же, умная, со спокойным характером, она была объектом восхищения всех соседских детей. Мои братья ее просто боготворили.

Однако Хисако страдала недугом, который называют аутоинтоксикацией организма. Довольно часто она бледнела без причины и была вынуждена прилечь. Порой даже пропускала школу, но учителя смотрели на это сквозь пальцы — ведь, в конце концов, училась она хорошо.

Аутоинтоксикация. Говорят, так часто бывает у детей с нарушениями вегетативной нервной системы. Как при преэклампсии у беременных, тело начинает производить токсины, отравляющие организм. Хисако сказала, что в тот день сидела в своем плетеном кресле с подлокотниками, поскольку совершенно выбилась из сил. Поразительно, как небольшие события могут вершить судьбы. Из-за недуга, от которого она страдала долгие годы, Хисако не притронулась к еде в тот день, и это ее спасло.

Должна сказать, это тоже было в ее стиле. Она, несомненно, тяжело переживала болезнь, но болезненность была ей к лицу, создавала вокруг нее притягательную атмосферу. Она отлично смотрелась в роли юной наследницы богатого дома Аосава.