— Вероятно, ты действительно не можешь. Тогда ты правильно сделала, что сказала ему об этом.

— Мне кажется, дело даже вовсе не в нем, а только во мне. Если б я сейчас вышла замуж, то моя жизнь была бы точно определена. Но у меня такое ощущение, что я хочу до этого узнать еще и другую сторону жизни. Ту, о которой еще ничего не знаю, в которой ничто не предсказуемо. Все остальное… кажется, подавит меня. Как ты думаешь, это нормально?

— Нормально или нет, — ответила Кейт, — но ты, в любом случае, должна делать то, что считаешь нужным. То, что ты действительно хочешь, а не то, что диктуют определенные общественные нормы. Ты понимаешь? — Она улыбнулась. — У тебя к этому слишком предвзятое отношение. Твои родители пренебрегли всеми правилами приличия, когда поженились. Ты выросла совершенно свободной, если не принимать во внимание время, когда они отправили тебя в эту ужасную школу. Но это, слава богу, не согнуло тебя. Вероятно, ты никогда не сможешь жить в ограниченном пространстве, и это повлечет для тебя определенные проблемы — но это так. И ты должна с этим смириться.

— Если Джон женится на другой…

Кейт строго посмотрела на нее.

— Ты его любишь?

Фрэнсис сделала какое-то беспомощное движение рукой.

— Да. Мне кажется, да. Но…

— Но недостаточно, чтобы сейчас выйти за него замуж. Фрэнсис, возможно, ты потеряешь его. Но это опасение не должно определять твое решение. Может быть, Джон — это та цена, которую ты должна заплатить. Что-то приходится платить всегда. Смотри, я… — Кейт запнулась. — Я никогда не рассказывала этого твоей матери, — продолжала она, — так как боялась, что она этого не перенесет. Но ты сильнее ее.

— Ты о чем?

— Речь идет о твоем дедушке Лэнси. О Дэне, этом ирландском голодранце, за которого я полвека тому назад вышла замуж. — В голосе Кейт слышались нежность и разочарованность. — Твоя мать считает, что мы больше о нем ничего не слышали. Я думаю, она цепляется за предположение, что он или жив, или, в крайнем случае, умер легкой смертью.

Фрэнсис внимательно посмотрела на бабушку.

— А ты что-то знаешь?

Кейт кивнула.

— В течение пяти лет после того, как уехала с Морин из Дублина, я поддерживала связь с одной знакомой, которая жила рядом с нами. Хотела знать, что стало с Дэном. — Ее лицо помрачнело. — Он умер. И умер в нищете. Один, на улице, оборванный и голодный. Перед смертью он даже не пил, потому что ему никто уже больше ничего не давал. Его выселили из квартиры, поскольку Дэн не мог оплачивать аренду. С этих пор он стал бездомным, блуждал по улицам Дублина, питался отходами, которые базарные торговцы превращали в месиво и выбрасывали, когда демонтировали свои прилавки. Иногда ему удавалось собрать попрошайничеством немного денег, на которые он сразу же снова покупал спиртное. Зимой его иногда брали к себе домой сердобольные соседи из нашего поселка, благодаря чему он выживал в течение долгих холодных месяцев. Но ты же знаешь, люди там живут очень стесненно и бедно, и у них много своих проблем. Так что в какой-то момент они выставляли его за дверь, где царили холод и сырость. Ты не представляешь, какими сырыми бывают зимы в Дублине.

— Это ужасно, бабушка, — тихо сказала Фрэнсис.

— Он был весь в грязи и паразитах, от него исходил ужасный запах, — продолжала Кейт, — и, очевидно, он в буквальном смысле бросался людям в ноги, умоляя их дать ему хоть немного выпить. И самым ужасным было… самым ужасным было то, что если его упрекали, что он не может заплатить, Дэн всегда отвечал: «Кейт все уладит. Она сейчас в отъезде, но вернется и отдаст вам деньги.