— Что вы всем этим хотите сказать, господин Холмс? — спросила Кэтрин Карстерс.

— Просто хочу донести до вас то, что лично мне было ясно с самого начала: в этой истории все категорически не стыкуется. Другое дело, если предположить, что интерес к вашему дому стал проявлять вовсе не Килан О′Донахью и этот человек желал пообщаться вовсе не с вашим мужем.

— Это просто смешно. Ведь записку о встрече он передал мужу.

— После чего на место встречи, в церковь, не пришел. Попробуем поставить себя на место этого загадочного посетителя. Он ищет встречи с кем-то из обитателей вашего дома, и тут не все так просто. Ведь кроме вас и вашего мужа есть его сестра, несколько слуг… Господин и госпожа Кирби, Элси и Патрик, помогающий на кухне. Для начала наш гость наблюдает за домом издалека, но в конце концов передает записку, написанную печатными буквами, она не сложена и не убрана в конверт. Он явно не собирается передавать записку через дверь. Но, может быть, он надеется увидеть человека, которому эта записка адресована, и просто поднять ее на уровень глаз, чтобы можно было прочитать через окно, скажем, столовой? Нет нужды звонить в звонок. Нет опасности, что записка попадет в чужие руки. Знать о ее содержании будут только два человека, а уж интересующее их дело они обсудят потом. Но господин Карстерс неожиданно вернулся домой раньше, чем ожидалось, за несколько мгновений до того, как наш гость хотел реализовать свой план. Что же делает этот гость? Он поднимает записку вверх и передает ее господину Карстерсу. Он знает, что на него смотрят через окно столовой, и меняет смысл своих действий. Он как бы говорит: «Найди меня или я обо всем расскажу господину Карстерсу. Я встречусь с ним в церкви. Да где угодно. Ты меня не остановишь». Понятно, что на им же назначенную встречу он не приходит. Зачем? Человека, с которым он хочет поговорить, он уже предупредил.

— Но с кем он хотел поговорить, если не со мной? — воскликнул Карстерс.

— Кто постоянно находился в столовой?

— Моя жена. — Карстерс нахмурился, словно ему очень хотелось сменить тему. — Кто же был этот человек, если не Килан О′Донахью?

— Ответ чрезвычайно прост, господин Карстерс. Это Билл Макпарленд, детектив Пинкертона. Давайте разберемся. Мы знаем, что господин Макпарленд во время перестрелки в Бостоне был ранен, а у человека в гостиничном номере был свежий шрам на правой щеке. Нам также известно, что Макпарленд разругался со своим нанимателем, Корнелиусом Стилменом, — тот отказался выплатить сумму, которую, по мнению Макпарленда, должен был выплатить. Значит, основания для недовольства у Макпарленда были. Далее, его имя. Билл — это ведь сокращенное от Вильяма, а инициалы на портсигаре…

— «В. М.», — подсказал я.

— Именно, Ватсон. Тут все начинает становиться на свои места. Для начала подумаем о судьбе самого Килана О′Донахью. Что вообще нам известно об этом молодом человеке? Ваш рассказ о нем, господин Карстерс, был достаточно обстоятельным, за что я вам благодарен. Вы сказали нам, что Рурк и Килан О′Донахью — близнецы, но Килан был младшим. У каждого на руке татуировка с инициалами брата, что, безусловно, свидетельствовало о необычайной близости их отношений. Килан не носил бороды, был неразговорчив. Ходил в кепке, частично скрывавшей его лицо. Мы знаем, что у него была стройная фигура. Ему одному удалось пролезть через водосток, который вел к реке, и таким образом бежать. Но особенно меня поразила одна упомянутая вами деталь. Вся шайка ютилась в убогом жилище в Саут-Энде — за исключением Килана, у которого было право на собственную комнату. Меня сразу заинтересовало, чем объясняется такая роскошь.

Ответ, разумеется, вполне очевиден, исходя из изложенных мной фактов, и счастлив сказать вам, что они подтверждаются госпожой Кейтлин О′Донахью, которая до сих пор живет на Сэквилл-стрит в Дублине, где у нее прачечная.