Ответ, разумеется, вполне очевиден, исходя из изложенных мной фактов, и счастлив сказать вам, что они подтверждаются госпожой Кейтлин О′Донахью, которая до сих пор живет на Сэквилл-стрит в Дублине, где у нее прачечная. Сказала она следующее: в 1865 году она родила близнецов, только это были не два брата. Это были брат и сестра. Килан О′Донахью — особа женского пола.

Это откровение было встречено молчанием, самый лучший эпитет для которого — «гробовое». Гнетущая тишина зимнего дня проникла в комнату, и даже пламя, весело сверкавшее в камине, словно затаило дыхание.

— Женского? — Карстерс в изумлении посмотрел на Холмса, и по губам его растеклась болезненная улыбка. — Во главе шайки?

— Ей приходилось скрывать истину, иначе в этой среде она бы просто не выжила, — пояснил Холмс. — Тем более что главарем шайки была не она, а ее брат Рурк. Все факты заставляют сделать именно этот вывод. Другого варианта я не вижу.

— И где же эта… особа?

— Ну, это совсем просто, господин Карстерс. Она — ваша жена.

Кэтрин Карстерс побледнела, но ничего не сказала. Сидевший рядом с ней Карстерс словно одеревенел. Оба напомнили восковые фигуры, какие мельком попались мне на ярмарке на Джекдо-лейн.

— Вы этого не отрицаете, госпожа Карстерс? — спросил Холмс.

— Конечно, отрицаю! В жизни не слышала подобного бреда! — Она повернулась к мужу, в глазах ее вдруг заблестели слезы. — Ты ведь не позволишь ему так со мной говорить, Эдмунд? Это же надо: связать меня с шайкой отпетых бандитов и злодеев!

— Боюсь, госпожа Карстерс, ваши слова останутся без ответа, — заметил Холмс.

Он был прав. С той секунды, как Холмс сделал свое необыкновенное заявление, Карстерс смотрел прямо перед собой с выражением ужаса на лице, и я понял, что где-то в глубине души он знал эту страшную правду, по крайней мере, что-то подозревал, и вот наконец эта правда заглянула прямо ему в глаза.

— Прошу тебя, Эдмунд… — Она потянулась к нему, но Карстерс дернулся и отстранился.

— Можно продолжать? — спросил Холмс.

Кэтрин Карстерс хотела что-то сказать, но передумала. Плечи ее опустились, с лица словно сорвали шелковую вуаль. Взгляд ее вдруг стал жестким, лик перекосила не приличествующая английской светской даме ненависть — видимо, именно это чувство всегда наполняло ее жизненной силой.

— Что ж, говорите, — огрызнулась она. — Выслушаем вас до конца.

— Спасибо. — Холмс продолжил рассказ, время от времени кивая в ее сторону. — После смерти брата и разгрома «Банды в кепках» Кэтрин О′Донахью — именно так ее звали при рождении — оказалась в самом отчаянном положении. Одна, в Америке, ее разыскивает полиция. Она лишилась брата, ближе которого у нее на земле не было человека и которого она, скорее всего, крепко любила. Первой ее мыслью была месть. Корнелиус Стилмен совершил глупость и раструбил о своих подвигах в бостонской прессе. Все еще в мужской одежде, она выследила его и застрелила в саду собственного дома в Провиденсе. Но в газетном объявлении стояла и другая фамилия. Приняв женское обличье, Кэтрин последовала за вторым виновником гибели ее брата на судно «Каталония». Ее план был понятен. Ничего хорошего Америка ей больше не сулила. Пора было возвращаться к семье, в Дублин. Никто бы ее не заподозрил — одинокая женщина пересекает океан в обществе компаньонки. Она взяла с собой деньги, добытые преступным путем. И где-то посреди Атлантики предстала перед Эдмундом Карстерсом. Совершить убийство в океане несложно.