– Благоволин? (Следователь кивнул.) Это все?

    – Он говорит, что был пришельцами . Что они подсаживались в него с помощью этого оружия. А он их выплевывал . Пятерых или шестерых подряд. Запоминал их мысли. Все наоборот, товарищ генерал-майор… У остальных, очевидно, пришельцы узнавали мысли.

    – Та-ак… Слишком хорошо для правды…

    Следователь сделал неопределенный жест. Он опять замкнулся и словно удивлялся своей внезапной разговорчивости.

    Обстановка, предположим, прояснилась, а забот у комдива лишь прибавилось. «Разошлете патрулям» – легко сказать!

    Но дело сдвинулось с мертвой точки. Когда на западе угасли последние отсветы заката, вертолет подпрыгнул к бледным звездам и зарычал и засвистал в темноте, унеся на военный аэродром вызванных и врача.

    Всего три часа назад с того же места взлетел корабль пришельцев.

    Комитет девятнадцати

    Тугарино с окрестностями выглядело как военный лагерь. Но уже в районном центре, где пассажиры вертолета перешли в скоростной самолет, никакого смятения не ощущалось. А в Н… и тем более. Вечер здесь, как и в Тугарине, был очень теплый. Запах тополей вытеснил с улиц бензиновую гарь, и на бульварах гуляющие шли потоком. Медлительно жужжали поливочные машины. Первый приступ сумерек был разогнан отчетливым светом фонарей, в кинотеатрах начались последние вечерние сеансы, собравшие меньше народу, чем обычно. Погода была уж очень хороша… Люди гуляли и были заняты собою и друг другом, и никто не знал, что их мир стал иным. Никто ничего не знал, кроме нескольких человек в Москве и еще девятнадцати человек, собравшихся здесь, в доме, углом выходящем на бульвары.

    Полоса освещенных окон желтела над старым бульваром. Огромное здание казалось вымершим, только в глубине настойчиво трещали телеграфные аппараты.

    Комитет девятнадцати был созван в шестом часу вечера и вот при каких обстоятельствах. В три часа восемь минут дежурный радист военной станции услышал повторяющиеся слова: «Москва, Москва, Министерство обороны… Имею сообщение чрезвычайной важности. Подтвердите прием на моей волне». Радист ответил и одновременно вызвал к аппарату офицера – начальника смены. «Передает Тугаринский радиотелескоп, у аппарата старший научный сотрудник Портнов», – говорило радио. Через двадцать минут после вызова радиограмма Вячеслава Борисовича Портнова была распечатана на бланках, передана куда полагается, и машина завертелась быстро и бесшумно, как первоклассный двигатель после одного оборота стартера.

    Три часа сорок минут – к аппаратам был вызван военный округ и обком партии. Из обкома доложили, что в районный комитет партии поступал такой сигнал – от врача Владимирской. Из района посылали вертолет с ответственными представителями, которые сигнал проверили и квалифицировали как ложный и панический. Однако врач Владимирская – старый член КПСС и женщина весьма энергичная – потребовала поездки в область и в настоящую минуту находится в обкоме…

    Разумеется, Анну Егоровну пригласили к аппарату.

    Четыре часа шесть минут – поднята по тревоге дивизия. В четыре часа тридцать минут начали подъезжать люди, которые составили ядро комитета девятнадцати. В пять пятнадцать состав комитета был утвержден, и все его члены, кроме Анны Егоровны, собрались в кабинете, выходящем окнами на бульвар.