– Молодой человек! – сорванным дискантом командовал затейник. – Одну руку вы кладете на плечо партнерши… да не эту руку… да, вот та-ак… а вторую руку… вторую руку кладем…

– …на жопу! – выпалил развеселившийся дембель.

Затейник кротко вздохнул, повернулся к дембелю:

– Товарищ! Ведите себя в соответствии!

Дембеля ржут под неодобрительными взглядами старушек. А затейник продолжает:

– …а вторую руку вы кладете…

Малиновый толстяк поспешно перебил:

– Я понял! Понял! – и целомудренно прикоснулся рукой к талии некрасивой девушки.

– Музыка! – скомандовал затейник.

Аккомпаниатор, нехотя отставив «Жигулевское», ударил по клавишам, но не угомонившийся дембель полез на эстраду:

– Да что ты, жиртрест, девчонку, как боезаряд, держишь! Дай покажу, как надо!

Девушка спряталась за спину малинового, но дембель сильной рукой советского бойца выдергивает ее оттуда. Девушка ахнула и от переизбытка чувств, а может, просто от жары обмякла в руках дембеля.

– Ты моя хорошая! – склабится он.

– Товарищ! Я вынужден принять меры! – устало сообщил дембелю затейник, вынул из кармана спортивный свисток и его трелью принялся призывать органы правопорядка.

Мимо Герды проплыла нарядная дама бальзаковского возраста, держа под ручку лысоватого мужчину в модной нейлоновой рубашке. Тот вывернул шею, заглядевшись на рыжекудрую, позолоченную солнцем Герду. – Безобразие! – воскликнула дама, разворачивая голову своего морально неустойчивого спутника. – Развели цыганщину! И куда это милиция смотрит! Скоро вообще одичаем до уровня Запада!

Герда усмехнулась, подмигнула нейлоновой рубашке, который еще раз ухитрился обернуться – полюбоваться, закурила папироску.

Прошли румяные южные девахи, окинули взглядом Герду, хихикнули с быстрым шепотком.

Подошли девушка и парень – оба в формах курсантов морского училища, с красными повязками дружинников на рукавах. Герда насторожилась, быстро затушила папиросу, сунула в сумку, но курсантка приветливо улыбнулась, присела, чтобы лучше рассмотреть феньки, посмотрела на курсанта:

– Олежка, купишь мне браслетик? А я тебя поцелую!

Курсант зарделся, кивнул, порылся в карманах, выгреб мелочь, смущенно протянул Герде:

– Столько хватит?

– Но проблем, – покладисто кивнула Герда.

– Ты молодец, – улыбнулась Герде курсантка. – А я училась-училась в кружке «Умелые руки», да без толку! Видно, я к ручному труду неспособная!

Курсант благоговейно слушал подругу и влюбленно улыбался. А она честно чмокнула своего приятеля в щеку. Очевидно, он рассчитывал на большее, так что уныло вздохнул и поплелся за ней следом.

– Влюбленный курсант… – снова раскурив папиросу, сказала сама себе Герда. – Клёво!..

А Малой со Скелетом занимались «аском», или, попросту говоря, интеллигентно попрошайничали. Добродушные, как всегда на югах, подвыпившие сограждане охотно расставались с деньгами, польстившись на артистичное кривляние Малого. А улыбчивый усатый шашлычник вручил Малому шампур с шашлыком. Тот на ходу, со Скелетом по очереди, с наслаждением откусывал сочные куски мяса.

По лестнице, ведущей с берега на набережную, поднимались Саша и Солнце. Теперь счастья на двоих у них стало столько, что необходимо было выплеснуть его на город, на людей, которым даже не мечталось быть такими счастливыми. Они шли, едва касаясь друг друга кончиками пальцев. Казалось, если прижаться хотя бы ладонью, то произойдет такой силы разряд, что взрыв счастья сметет все вокруг на биллионы мегаметров томящейся по любви земли.