— Не думаешь ли ты снова сдать в аренду это жилье, Терье? — спросила она.

— Я уже сдал его, — ответил он и грубо схватил ее за руку. — Этот тип заинтересован в том, чтобы купить дом. Бывают же такие идиоты… Ну, ступай домой! Живо!

— Но ты не можешь так поступать!

— Заткнись, не ори, они могут услышать! Это был несчастный случай, чистая случайность, можешь ты это вдолбить в свою глупую голову? Ну, прочь отсюда!

— Нет, — упрямо сказала она. — Я не пущу никого в этот страшный дом!

— Ступай домой!

С силой ухватив ее за руку, он повел ее насильно вниз, где находился их двор. Войдя с ней в дом, он толкнул ее в комнату и запер дверь.

— Только разинь пасть, и я выброшу тебя отсюда вместе с твоим дьявольским отродьем! Только по моей милости ты живешь здесь!

— Это не так! — крикнула она из-за двери. — Этот двор и Йолинсборг получили в наследство трое братьев, и все должно быть разделено поровну! Теперь мальчик является главным наследником, и ты это знаешь, Терье! Ведь ты был младшим из братьев. Мальчик и я имеем такое же право жить здесь, что и ты, если не большее!

— Вы могли бы жить и в Йолинсборге. А теперь заткнись, Сольвейг.

Шаги его затихли, и она опустилась на колени перед детской кроваткой.

Прошептала тихо и проникновенно:

— Господи, милостивый Боже, помоги нам! Помоги моему малютке, избавь его от страданий! Сделай его здоровым, Господи! Прошу Тебя об этом уже много дней и ночей! И если невозможно прекратить его страдания, возьми его в свою святую обитель! Я прошу Тебя об этом, хотя он мое самое дорогое сокровище, единственное, ради чего я живу на земле!

Мальчик лежал в кроватке, бледный, как покойник, но черты его лица были расслабленными, поскольку сон частично приглушил его боли. Лишь изредка с его побелевших губ срывался стон. Веки были почти прозрачными, прекрасное лицо осунулось. Поза, в которой он лежал, выдавала его больное место: голова была откинула назад, шея вытянута, затылок до предела отведен назад.

В такой позе одиннадцатилетний мальчик лежал уже несколько месяцев, стараясь хоть как-то смягчить невыносимую головную боль.

— Йолин, — прошептала мать. — Дорогой, дорогой маленький Йолин! Почему я не могу страдать вместо тебя? Ведь ты такое невинное существо…

И она прошептала еще тише:

— Если бы нам было куда уехать отсюда! Но мы здесь пленники. Этот дьявол забрал все наши деньги, Йолин. Куда мы можем отправиться без гроша в кармане? Да и как нам отсюда выбраться? На чем я тебя повезу? И кто захочет нас принять?

И она уткнулась головой в его постель в полном отчаянии.

А тем временем Терье Йолинсон вернулся к своим новым постояльцам.

— Это моя невестка и одновременно домоправительница, — сказал он. — Она — вдова, и у нее больной сын, поэтому она иногда впадает в истерику. А вообще-то она толковая. Ну, я надеюсь, вам здесь будет хорошо…

Через три недели из Йолинсборга вынесли гроб с телом покойного. Жена арендатора не шла за гробом. Она бесследно исчезла.

Молодой Эскиль Линд из рода Людей Льда потратил много месяцев, чтобы найти свой желанный Эльдафьорд.

О доме в Эльдафьорде он услышал, когда ему было двенадцать лет, от временного работника фермы, который нанялся недавно.

В тот раз, сидя у дверей людской в Гростенсхольме, Эскиль слушал, навострив уши. Он хорошо помнит тот осенний вечер, когда работники разожгли костер из соломы, сухих листьев и прочего мусора, оставшегося после уборки урожая.