— Мериги, — сказал Манкузо наконец. — Хотите вы, чтобы мы остались друзьями или нет?

— Конечно, — отвечал Сильвио. Но, как это ни было глупо, сердце его забилось быстрей.

— Тогда, — продолжал Манкузо, — сделайте мне одолжение.

— Хоть два, — сказал Сильвио, принужденно улыбаясь.

Манкузо встал и прошел несколько шагов по комнате. Маленький, одетый с изысканной элегантностью, большеносый, с головой, словно ввинченной в высокий белый воротничок, неловкий, он сильно смахивал на слегка пообтесавшегося в городе провинциала.

— Двух мне не надо, — сказал он серьезно. — С меня достаточно одного. Он замолчал и, взяв двумя пальцами окурок, швырнул его в окно. — Вы давно виделись с Амелией? — спросил он.

— Право же… — начал Сильвио, с трудом скрывая свое беспокойство.

Но Манкузо его перебил:

— Вы напрасно стали бы притворяться, будто не помните… Потому что вы виделись вчера. — Наступило короткое молчание. — Я ничего не хочу знать, продолжал Манкузо, — вам незачем передо мной оправдываться, просить извинения… Я не требую от вас ничего… только прошу о дружеском одолжении… Я мог бы просто-напросто послать вас к черту или отобрать у вас эту вот работу под благовидным предлогом… Мне это ничего не стоило бы и, пожалуй, так было бы проще… Но я не хочу… Ведь если есть возможность, всегда лучше договориться, правда? — Манкузо скорчил одну из самых своих противных гримас и помолчал. — Я вас прошу вот о каком одолжении: пока мы с Амелией не поженились, перестаньте с ней видеться… Потом, когда она станет моей женой, можете бывать у нее сколько хотите… Конечно, при соблюдении должных приличий… Но пока мы не женаты, найдите предлог и перестаньте с ней встречаться… Конечно, не подавая вида, что это я вам посоветовал… Тогда мы останемся друзьями и построим дом… А после свадьбы еще поговорим… Вы меня понимаете?

Обеспокоенный и несколько раздраженный угрозой Манкузо, Сильвио притворился удивленным.

— Но в чем дело? Какие причины?..

Однако Манкузо не хотел и слушать.

— Никаких причин, — ответил он сухо. — Согласны вы или нет?

— А если нет?

— Советую согласиться, — сказал Манкузо, устремив на него колючий взгляд.

Сильвио посмотрел на Манкузо, который притворялся, будто что-то ищет в карманах, потом на чертежи. Ему не хотелось уступать такому грубому требованию, но, с другой стороны, работа значила для него больше, чем всякие чувства и, быть может, даже чем Амелия.

— Но не могу же я, — начал он не без колебаний, — вот так, без всякой причины, только потому, что вы этого хотите…

Но он не договорил. Манкузо шагнул вперед и схватил его за руку с такой силой, что Сильвио скривился от боли.

— Мериги, какого… — тут он добавил крепкое ругательство. — Это не шуточки. Не доводите меня до крайности. Останемся друзьями, Мериги…

Они посмотрели друг на друга. Лицо Манкузо, напряженное и перекошенное, с налитыми кровью глазами, лишенными даже искры ума, имело страдальческое выражение, но это было жалкое, не вызывающее сочувствия, какое-то смешное страдание, не человеческое и не звериное, а страдание несчастного маньяка. В нем не было и тени мужского благородства; не было и той трогательности, которую страдание придает животным, а иногда и людям очень простой души. Сильвио испытывал к Манкузо одновременно сочувствие и неприязнь.