Проснувшись в очередной раз, Андрей понял, что живет в Советском Союзе.

Он вскочил со стула, впервые пораженный чем-то приснившимся. Жена ушла в магазин, теща с внучком летом жила в деревне, дома он был один. Походил по квартире из конца в конец, мелко дрожа: то мерещилось, что очертания мебели и стен расплываются и тают, обнажая бесцветное ничто, сквозь которое просвечивает глухая кирпичная стена и мрак, то вдруг окружающее становилось такой гранитной истиной, что он сам делался призраком.

Что-то здесь было ненастоящим.

…магазины без дефицита, гнилья и очередей. Незнакомая фамилия генсека. «Мир-2». Уже привычная европейская чистота улиц и бескомпромиссный Комитет экологии. Сеть и персоналки огромной мощности.

Чересчур хорошо для реальности. Даже альтернативной.

Он подошел к запирающемуся книжному шкафу, где хранил литературу с ограниченным доступом. Таких книг у него было немного: Библия, Дао дэ цзин, Роза мира, Полная история религий в четырех роскошных томах, и ПСС Солженицына, которое он от скуки так и не дочитал; далеко ему было до Кольки, который, по слухам, собрал у себя чуть ли не все, что выпускалось Союзцензурой для совершеннолетних психически здоровых людей, включая «Историю О» и руководства по черной магии…

Андрей стоял перед распахнутым шкафом, не взяв в руки ни одной из книг и думал, что вот, первый раз в жизни галлюцинирует. Слышит голоса, в точности как где-то читал. Один голос он узнавал каждый раз: сбивчивый и немного испуганный, похожий на его собственный, но все же чужой. Другие, — или же один, менявшийся от раза к разу, — были странными, безмятежно-неторопливыми, и говорили наполовину сами с собой…

— Что это, что? — спрашивал нервный.

— …в пучине вероятностных вселенных есть место, где обретают покой умершие страны, — задумчиво отвечали ему.

— Да не было никогда такой страны! — вскрикивал собеседник. — Это благостная выдумка, призрак чьей-то бесхвостой мечты. И здесь нет покоя, — тише добавлял он. — Здесь пишут книги, разведывают недра и летают в космос…

— Возможно, и покой имеет разные лица… — собеседник пожимал невидимыми плечами и отдалялся…

— Да что это?

— Быть может, место, созданное для тебя… — этот голос не отвечал, а лишь предлагал версии. — Твоими собственными снами и желаниями. Или чьей-то немыслимой мудрой волей…

— Я никогда не мечтал об этом. Я хотел выиграть много денег или квартиру. Устроиться на работу в крупную фирму. Я не видел во сне идеальный, никогда не существовавший Советский Союз!

— Ты зашел в аварийный дом, — сказал новый голос, металлический и насмешливый. На мгновение Андрею показалось, что это женщина. — Тебе на голову упала балка или кирпич. Припомни, не видел ли ты длинного белого коридора или, скажем, света в конце?

— Я не мертв!

— Смерти вообще нет, — назидательно сказал первый голос, внезапно вернувшись в беседу.

Когда Андрей закрывал шкаф, из него молью вылетела фраза, не произнесенная голосами.

«Все хорошее, что создано людьми, повторяется в небесах; и се есть рай».

— Но я же не умер, — вслух сказал он, лбом привалившись к оклеенной шпоном дверце. Руки машинально провернули ключ. — Я же не умирал.

И повторил вслед за смятенным голосом, беспомощно и глухо.

— Что это?

И случилось.