Ну, а приятели Джейсона — это просто фронт сопротивления и защиты угнетенных.

— Поэтому он так, тогда в баре… О, боже… — она опять остановилась, взглянула на меня снизу вверх. — Алан, прости, я такое несла.

— Да брось. Было даже весело. Особенно, когда я вернулся, — я хохотнул, вспоминая обескураженную моську Кэйла-младшего. — Самое паршивое, что он намного больше хочет достать меня, чем защитить своих. Для него я всегда буду паршивым выскочкой, который ежедневно оскорбляет своей задницей святое кресло шефа Формана.

— Это не так! — истово проговорила Кэсси, снова останавливаясь. — Почему ты не бросишь все это дерьмо?

Я только руками развел. У меня не было ответа, кроме: «Мне нравится моя жизнь в Сэнди, несмотря на все, что произошло». Она аккуратно освободила свою ладонь и подошла к перилам, обняв себя руками. Солнце уже село, и ветер от реки стал совсем холодным. Кэсси верила мне. Верила и злилась. Даже от ее затылка сейчас исходила какая-то особенная злость и трогательная серьезность.

Я пристроился позади нее, упершись ладонями в перила.

— Если бы это было настоящее свидание… — прошептал я ей в макушку.

Дерьмо, теперь я знаю, как пахнут ее волосы. Это плохо.

— Если бы… — еле слышно прошептала она.

Мы стояли молча, глядя на сверкающие огни ночного города, отражавшиеся в воде.

Если бы…

— Папу все считают героем, да? — вдруг прервала уютное молчание Кэсси.

— Он и есть герой.

Всегда буду в тени Алекса Формана. Я с этим свыкся, как и со своей подмоченной репутацией и отрядом Джейса.

— Алан, он погиб как герой. А в жизни отец был таким же человеком. Он совершал ошибки, поверь мне. Люди видят только то, что хотят, что допускают в меру своей испорченности. Не позволяй этому влиять на тебя.

— Спасибо, — я свел руки и обнял ее. — Что насчет тебя, Форман? Почему все считают, что ты бросила отца?

— Потому что так и есть, — ответила она.

— Почему, Кэсси? — докапывался я.

— Просто я больше не могла выносить Кевина. Папа думал, что мне скучно с ним, поэтому таскал к Фордам. Жуки под майкой, волосы в меде — это, конечно, весело, но с годами фантазии Кевина становились все более оригинальными.

Она глубоко вздохнула. Я крепче обнял ее.

— Ты не говорила отцу?

— Если наябедничаешь папочке, детка, я всем расскажу, что ты отсосала у меня за десять баксов, — сымитировала она сальный мужской голос.

— Урод, — я не сдержал злобного рыка.

— Пришлось свалить все на переходный возраст и закатить истерику, — Кэсси невесело усмехнулась. — И стать для всех эгоистичной сучкой, которая не желает навещать папу.

Мы опять молчали. Встретились два одиночества. Ее окрестили стервой, меня — извращенцем. Жертвы общественного мнения. Минус на минус дает плюс. И мне было положительно тепло рядом с Кэсси.

— Алан, а если бы это было настоящее свидание… — она аккуратно расцепила мои руки и обернулась.

— Последний час я бы точно не тратил на пустой треп.

Я бы целовал тебя, детка.

Кэсси смотрела на меня так нежно. Клянусь, ее глаза просили, умоляли.

Кажется, она хотела забрать обратно слова о дружбе. Нет, нельзя. Все слишком хорошо, чтобы запутаться в физике. Я сделал шаг назад.