— Предупреждал же, чтоб ты нас не выдавала, — прокомментировал Чад. — Теперь она жуткий хай поднимет.

Глаза Лоры расширились:

— Вы что же…? Пожалуйста, я никому не скажу. Не трогайте моих родителей!

Мойра вздохнула:

— Это же нелепо. Дорон вообще уже не существует.

На лице девушке в ответ на это заявление отразился шок, и её губа задрожала:

— Это святотатство, — прошептала она себе под нос.

— Тебе её не переубедить, — заметил Чад. — А теперь нам уходить надобно. Сделай с ней что-нибудь.

Рот Лоры широко раскрылся, она готовилась закричать.

— Шибал, — сказала Мойра, посылая девушку в глубокий сон. Она подхватила Лору, когда её обмякшее тело стало падать, и неловко опустила её на землю. — А теперь что? — спросила она.

— Сколько она так проспит? — спросил лесничий.

— Минимум час или два, — сказала Мойра, — но скорее всего больше, поскольку она всё ещё усталая.

— Тогда подлей ей ещё немного, и будем спать дальше. Улетим до рассвета, а потом пусть сами без нас разбираются.

— Почему она так отреагировала? — спросила Мойра.

— Люди в Данбаре почти не имеют дел с Лосайоном. По большей части вести они получают из Гододдина. Магию они недолюбливают. После того, что там случилось с Мал'горосом и его жертвоприношениями, они по большей части не одобряют волшебников, — объяснил мужчина.

— Но волшебники же там были совершенно ни при чём, — возразила Мойра.

— Они-то этого не знают, — отозвался Чад. — Жрецы, волшебники и магия — им всё едино. Её воспитали верить, что Дорон — добрый, и что люди в Гододдине пострадали за то, что отвернулись от истинных богов. Им без разницы — что твой папа, что Мал'горос.

Мойра сжала губы. Ей не нравилось слышать то, что она слышала, но она не могла отрицать того, что Лора очень плохо отреагировала на её имя.

Чад перекатился на бок, завернувшись в одеяло.

— Ты что, так и будешь лежать? — спросила она его.

— Не, я спать буду. — Он уже закрыл глаза.

Она пялилась на него несколько минут, прежде чем снова сесть. В вернувшейся тишине мягкий храм Грэма стал ещё заметнее. Он вообще не проснулся, а теперь и Чад тоже выказывал все признаки спящего человека.

В конце концов Мойра тоже легла, но ей казалось, что прошло несколько часов, прежде чем сон нашёл её. Мысли её метались по кругу. Когда Чад разбудил её до зари, она чувствовала себя совсем не отдохнувшей.

Они тихо собрали вещи, и ушли, избегая будить спавшую у двери девушку. Найдя драконов, они полетели дальше, но мысли Мойры продолжали возвращаться к прошлой ночи. Она никак не могла отделаться от вида ужаса на лице Лоры.

Глава 4

Земля начала постепенно становиться плоской, катясь под ними, медленно сменяясь холмистой равниной, покрытой мягкой травой и редкими деревьями. В полёте они заметили удивительное число ферм. В то время как шиггрэс и война между Лосайоном и Гододдином сильно сократили популяцию в Гододдине и, немного, в Лосайоне, Данбар лишь вырос от прилива беженцев.

Мойра наблюдала за скользившим под ними пейзажем, но её мысленный взор был обращён внутрь, вспоминая старый разговор с тенью её матери.

— «Никто никогда не должен знать истинные глубины дара Сэнтиров, иначе тебе не будет покоя. Люди будут бояться тебя, и никто не будет тебе доверять», — сказала ей однажды Мойра Сэнтир.

Лора боялась её лишь за то, что она была дочерью волшебника, и вернула ей дар речи.