— А, тогда ясно, почему тут всё так выглядит, — сказал он, аккуратно отпивая эля. — Готов поспорить, ты была здесь одной из самых дорогих леди, если смогла себе это позволить.

Тамара подумала, что, возможно, неправильно оценила сурового лесничего — он определённо был более проницательным, чем она осознавала. Широко улыбаясь, она ответила:

— Я был очень популярна, и распоряжалась деньгами с умом. К счастью, Мадам Брэнгир была не из тех, кто крадёт у своих собственных девочек.

Теперь покраснела уже Мойра. «Это место было борделем?». Она обнаружила, что смущается ещё больше, когда женщина смело посмотрела ей в глаза. Выражение лица Тамары сказало ей, что та точно знала, о чём именно Мойра думала. Опустив взгляд, она в итоге стала смотреть на пышную грудь Тамары, что заставило её чувствовать себя ещё неудобнее. «Она…»

— Я была жрицей любви, — сказала Тамара, ни капли не стыдясь. — В некотором роде, я назвала это место в свою честь.

— А по мне, так ты не очень-то и «пыльная» на вид, — засмеялся Чад.

— Благодарю, — ответила она, принимая комплимент. — Мне показалось, что «пыльная» звучало лучше, чем «серая» или «дряхлая».

— Я считаю, ты бы заработала больше, если бы продолжала использовать это заведение как бордель, — без малейших колебаний прокомментировал охотник.

— Это так, — согласилась Тамара, — но я хотела однажды оставить своей дочери что-то респектабельное. К тому же, я беспокоилась, что она сама может выбрать ту же профессию.

Язык Мойры выбрал этот момент, чтобы вернуть себе подвижность:

— Дочери?

— Да, дорогая, моей дочери, — сказала Тамара. — Среди прочих вещей, дети были одним из возможных последствий моей прежней профессии. Какой бы осторожной ты ни была, рано или поздно допускаешь ошибку. Конечно, я об этом и не сожалею. Э́ми — лучшее из всего, что случалось со мной в жизни.

— Примерно как мой папа, — тихо сказал себе под нос Грэм.

— Что-что? — спросила хозяйка.

— Долго рассказывать, — сказал Чад, отмахиваясь, — но его отец — шлюхин сын.

Лицо Грэма напряглось, а Тамара зыркнула на лесника:

— А вот это делать было совсем не нужно, — сказала она ему, — да и грубо к тому же. — Она повернулась к остальным: — Он всегда такой неприятный?

Мойра смущённо пожала плечами, но Чад ответил первым:

— Ты застала меня в хороший день, дорогуша. Это был комплимент. Мои любимые люди — ублюдки и шлюхины дети. — Он поднял свою кружку, будто делая тост, а затем сделал большой глоток.

— А кто были твои родители, явившие на свет столь раздражительную личность? — подивилась хозяйка.

Чад ухмыльнулся:

— Вообще-то — удивительно заурядные. Батя был фермером, мамка — доброй душой. Я на самом деле не могу ни в чём их укорить. Я просто родился мудаком.

Грэм покачал головой. Он уже был хорошо знаком со странными шутками охотника, но Мойра засмеялась. Накопившийся стресс держал её на взводе уже не один день, но ремарка Чада почему-то довела её до крайности, и она стала посмеиваться, вопреки себе.

— Он хотя бы честный, — заметила Мойра, отсмеявшись.

— Кстати говоря, — начала Тамара, — что привело тебя и твоих друзей в Хэйлэм?

Мойра была готова к этому вопросу:

— Мы надеялись найти Графа Бэрлэйгена.