Ближе к вечеру Якушка и Акимка пошли в следующий переход. Коли верить Таисье Федотовне, до заброшенной деревни было уже близко. Они нашли дорожный указатель, в нужном месте свернули и вышли именно так, как было велено — через полуразрушенный мостик, мимо длинного дома с заколоченными окнами — бывшей школы.

Первый вихорь они увидели сразу — это был такой же серый кренящийся столб, как тот, что гонялся за покойным Ермолаем Гаврилычем. Вспомнив поучения Евсея Карповича, Якушка тут же накинул на себя заранее изготовленную петлю, а другой конец длинной веревки надежным узлом закрепил на опорном столбе штакетника, что продолжал охранять уже совсем дохлый палисадник. Акимка тоже привязался, только на совсем короткую веревку. Все-таки он был более робкого нрава и рисковать не желал. А Якушка — тот, видать, от Евсея Карповича заразился.

Вихорь слонялся по улице, как пьяный, чего искал — неведомо, но вдруг замер.

— Увидел… — шепнул Якушка.

— Ну, теперь, брат, держись, — отвечал Акимка и намертво вцепился в забор.

Вихорь качнулся, и в сердцевине у него обозначилось нечто круглое.

— Глаз?.. — сам себе не веря, спросил Акимка.

— Не иначе. Ведь он же чем-то видит добычу, — отвечал Якушка. — Ну, я его в этот глаз — дрыном!

Дрын на земле валялся, но для домового был совершенно неподъемным.

Круглое поворотилось боком, от чего сделалось овальным, сползло пониже, и столб, качнувшись, понесся по улочке, цепляя всякий мелкий мусор и завинчивая его вокруг себя крутыми витками. Пролетев мимо забора, он сдернул с места Якушку — и тот вознесся на всю длину веревки.

— Выбирай! На себя выбирай! — закричал сверху перепуганный Якушка, раскорячившись и хватаясь за пыльный воздух.

Акимка сообразил, что если сразу выдернуть товарища из смерча — то грохнется с немалой высоты, и нянькайся потом с ним. Он повис на натянувшейся веревке, пополз по ней, заставляя тем самым Якушку несколько снизиться. Но сам он привязался коротко, и скоро уже не мог продвигаться дальше. Тогда он стал выбирать веревку на себя, тянясь из последних силенок.

Вихорь словно бы не заметил, что подхваченный им домовой не кружит по спирали, взбираясь все выше, а замер на одном месте и вроде даже спускается. Он преследовал некую незримую добычу, на которую нацелилось его ставшее овальным око, а Якушка оказался вне пылевого столба и тут же грохнулся оземь. Хорошо хоть, пришел на ноги и повалился набок, да и высоты оставалось вдвое меньше изначальной.

Без единого слова благодарности он быстро пополз к Акимке и, мимо него, к спасительному забору. Когда Акимка добрался до товарища, Якушка уже сидел, прислонившимсь к опорному столбику и держась за сердце.

На сей предмет запасливый Тимофей Игнатьевич снабдил разведчиков валидолом. Хотел было и валерьянки дать, но тащить ее в пузырьке — морока.

— А баба-то права, он на охоту выходит, — сказал Акимка, следя за метаниями вихря. — Что это он там углядел? Крысу?

— Не, он крыс и мышей не ловит. Или с голодухи ему уже и мышь — лакомство? — предположил, очухавшись, Якушка и тоже пристроился наблюдать.

— Думаешь, он добычу жрет?

— А вот сейчас увидим.

— Что же он того Ермолая Гаврилыча не слопал?

— Мы его спугнули.

— Да? — Акимке это показалось странным.