— Вот же дура, — проворчал обруганный супруг, потому что другого аргумента для подобных случаев он, как и большинство мужиков, просто не имел.

Матрена Даниловна постыдилась обнимать на прощанье Евсея Карповича. Мужняя жена все-таки, неприлично. А так посмотрела — норовистый домовой только рот разинул.

Не знал он, что бабы так глядеть умеют. Да, наверно, и много иного о них не знал…

На войну добирались кружным путем.

Прежде всего, ехали трамваем к Денискиному корешу, там взяли мотоцикл. Потом в магазин, где знакомый продавец дал под честное слово несколько метательных ножей. Когда Дениска сунул их в сумку, домовые ахнули: оружие!

Они тоже приготовились, как умели. Все трое были при заплечных мешках, при веревках, на которые заранее навязали узлы, — мало ли откуда придется спускаться?

Дениска сделал им в сумке особый закуток, а сумку приторочил к багажнику мотоцикла. Перед выездом заглянул туда и в последний раз спросил — никто не передумал? Было страшно, однако домовые не передумали.

Да и как не бояться?

Домовой — исключительно мирный земной житель. Он лезет в драку с себе подобными, но дерется более ради шума, визга и боевых царапин. Еще не бывало, чтобы в драке двух домовых случился покойник. Домовой — работяга, строгий муж и заботливый отец, коли угораздило жениться и детей наплодить. Он по своей внутренней сути — далеко не боец. Евсей Карпович — и тот был не вояка, а скорее искатель занятных и неожиданных для домового дел. И надо же…

Мотоцикл остановился.

— Этот поворот, что ли? — спросил Дениска.

Домовые высунулись и оглядели местность. Точно — вон мостик…

Дениска проехал к реке, оставил технику в кустах, а сумку с оружием и боевыми товарищами закинул за плечо.

— Слышь, хозяин, — позвал Евсей Карпович. — Хоть один ножик возьми в руку!

И протянул оружие, как полагается, рукоятью вперед.

— Ты как знаешь, дед, а я пока ничего опасного не вижу.

— А ты дальше пройди.

— Ну, прошел… Ага, вижу. Так это же — тьфу, мелочь пузатая. Он мне и до колена не достанет.

Домовые высунулись из сумки и через Денискино плечо увидели славный такой вихорек, играющий бумажками.

— Разведчик, — сказал Евсей Карпович. — Ты заметил, хозяин, откуда он взялся?

— Нет…

Дениска прошел немного вперед и сел на перевернутый ящик. Сумку поставил на траву. Вихорек, крутясь, пододвинулся, прогулялся у самых Денискиных ног и внезапно улегся без движения.

— По-моему, дед, все не так страшно, — заметил Дениска.

— Не веришь?! Следите внимательно, молодцы, — велел Евсей Карпович с Якушкой, а сам выбрался из сумки и двинулся туда, где, по его разумению должно было быть гнездо вихрей.

При этом Евсей Карпович нарушил одно из первейших правил: никогда не попадаться на глаза хозяину. То есть, можно показаться ему котом, или сковородкой, или мужиком в половину человечьего роста, или хоть старым лаптем, но в своем натуральном виде — ни за что.

Но сейчас было важнее всего, чтобы Дениска видел домового, добровольно взявшего на себя роль приманки.

Евсей Карпович шел неровно — сперва решительно, потом от страха замедлив шах, а потом, устыдившись страха, побежал вперед, словно в атаку. Все-таки гордости у него было побольше, чем полагается обычному домовому. Вихорь не заставил себя упрашивать — тут же и вымелся из-за угла.