— Что за чушь вы несете, дон Оливарес? — высокомерно спросила Исабель.

— Мне тоже кажутся несусветной глупостью обвинения, предъявленные вашему отцу, дона Болуарте. Мол, держит он где-то в заточение наследного принца и не признается.

— Его Высочество Альфонсо скончался на моих глазах. И жаль, что не от моей руки, так что ваше заявление не имеет под собой никаких оснований.

Она встала, явно собираясь покинуть общество Оливареса, который ее раздражал с того самого момента, как потребовал выделить порцию стратегического продукта и на него. Я тоже посчитал это преступлением, поэтому с донной был солидарен.

— А это и не я заявлял, донна Болуарте.

Эффектным жестом Оливарес извлек газету и протянул Исабель, развернув как раз на нужной странице. Та недоверчиво вчиталась и побледнела. Покачнулась и села на табуретку, едва не упав. Газета спланировала на стол прямо перед донной

— Папа… Но как же?.. Этого не может быть… — залепетала она, вмиг превратившись в обычную растерянную девчонку.

— Не могло бы быть — не случилось, — наставительно поднял Оливарес палец. — Сидели бы тихо в своем герцогстве, не искали бы выхода на принцев — и вы были бы дома и ваш отец.

— Он сам на нас вышел, — убито сказала Исабель. — В смысле Его Высочество Фабиан сам пришел к моему отцу, чтобы заключить соглашение. Папа колебался, не хотел говорить ему ни да ни нет, даже письма осторожно составлял.

— Но вы все же состояли в переписке с Его Высочеством Фабианом, — уничижительно бросил Оливарес. — Даже на свидание с ним побежали, что вас и сгубило, донна Болуарте. И вас, и вашего отца.

— Я не бегала к нему на свидание, — вскинулась она возмущенно. — Мне прислали записку, в которой тот, кто выдавал себя за Его Высочество, утверждал, что у него на руках документы, порочащие моего отца, и что он их может передать только мне лично, без свидетелей. Мне для этого даже из собственного парка не надо было выходить. Всевышний, о какой ерунде я говорю, — она прижала пальчики к вискам. — Нужно срочно что-то делать. Я должна вернуться в Гравиду.

— Возвращайтесь, конечно, — ляпнул Оливарес. — В родной стране только и ждут, когда вы появитесь, чтобы довести до конца то, чего не удалось Его Высочеству Альфонсо. И себя угробите, и Алехандро, потому что из вас выбьют все, что вы знаете и о чем только догадываетесь. Одна беда, ваш отец так и не узнает о вашей героической смерти ради него. Все свершится в тайне.

— И что же мне, по-вашему, делать, дон Оливарес?

— Отправиться в столицу, но нашу, и уже там выступить с заявлением о том, чем занимается королевская семья Гравиды, донна Болуарте, — с готовностью выдал ей план действий проклятийник.

— И я становлюсь марионеткой в руках мибийских властей, — пренебрежительно бросила она.

Время от времени Исабель опускала взгляд к газете, как будто надеясь найти там нечто тайное, непрочитанное ранее, что помогло бы ей принять правильное решение.

— Милая моя, — отечески улыбнулся Оливарес, — а раньше вы были совершенно независимы? Единственная возможность для вас помочь отцу — это поехать в Стросу и сделать заявление о преступлениях кровавого семейства, представитель которого пока еще сидит на троне.

— Но у меня нет доказательств… — спохватилась она.

— А то у ваших противников они есть. Политика — грязное дело. Кто большую грязь вывалит на другую сторону, тот и выиграет, — философски заметил Оливарес.