— Да, — продолжал граф, — в молодости я приучил себя не бояться трудностей, так что теперь, в расцвете сил, могу пожинать плоды тогдашних усилий. Подите — ка сюда! Я вам покажу нечто совершенно удивительное!

Он остановился возле большого полотна и начал в подробностях расписывать Доналу красоты простиравшегося перед ним пейзажа. Судя по его словам, у них перед глазами было что — то воистину изумительное, но насколько всё это соответствовало картине, Донал судить не мог, потому что в слабом свете различал лишь очертания её позолоченной рамы.

— Даль за далью! — разглагольствовал лорд Морвен. — Бесконечная, беспредельная широта! Понятно, почему бедняга — художник захотел написать именно такой вид; в нём так и чувствуется страсть по неосуществимому. Такое удаётся лишь одной Природе. Она одна способна в совершенстве осуществить свои устремления. Она одна!

— Если вы полагаете, что Природа стремится показать нам пример совершенства, — сказал Донал единственно из желания показать графу, что у него и впрямь есть собеседник, и никак не надеясь, что тот его услышит, — то я не могу с вами согласиться: в её творениях мало того, что она сама осмелилась бы назвать безупречным. Но если вы считаете, что Природа желает научить нас видеть совершенство внутренним взором, тогда она действительно осуществляет свои замыслы, правда не будучи…

Он не договорил. Внезапно что — то в нём переменилось и так поглотило всё его существо, что он даже не пытался понять, что же с ним происходит. В его голове вдруг что — то подалось, словно где — то в мозгу лопнул огромный воздушный пузырь, и с того самого мгновения слова графа, его собственные мысли и всё, что возникало в его сознании, как будто обретало отдельное, внешнее существование. Он слышал и узнавал голос своего хозяина, но по какому — то необъяснимому волшебству (которое в тот момент ничуть его не удивляло) одновременно ясно видел всё, что зарождалось у того в разуме. Он не мог с уверенностью сказать, выходил он из замка вместе с графом или нет. Ему казалось, что они действительно вышли вместе в ночь, но по размышлении Донал решил, что этого, пожалуй, всё — таки не было. Однако проснувшись на следующее утро у себя в башне, он не только не помнил, как накануне добрался до постели, но и ощущал во всём теле страшную усталость, словно всю ночь провёл на ногах.

Глава 31

В замешательстве

Открыв глаза, он прежде всего вспомнил о длинном и приятном путешествии верхом вместе с графом по удивительно интересным и разнообразным местам — которое почему — то привело к этому странному ощущению полной разбитости, почти тоски. Что же с ним случилось? Произошло ли это на самом деле или ему только показалось? Но если всё это — плод его воображения, то откуда тогда усталость? А если всё было на самом деле, то как такое возможно? Неужели он действительно провёл всю эту долгую ночь в обществе графа? Неужели они действительно посетили все те места, воспоминания о которых сейчас вспыхивали в его сознании? Донал был настолько сбит с толку, смущён и подавлен то ли каким — то неясным беспокойством, то ли угрызениями совести, что со страхом думал о той минуте, когда он, наконец, узнает, в чём же кроется причина его непонятного состояния. Неужели человек может так утратить ощущение самого себя, что после этого навсегда потеряет уверенность в реальности происходящего?

Подумав, Донал решил, что, должно быть, выпил слишком много вина и потому потерял голову. Однако он помнил, что последовал за графом, оставив свой недопитый бокал на столе, а та невыразимая перемена произошла с ним уже потом, позже. Неужели это всё из — за вина? Неужели опьянение наступало так незаметно, что Донал ничего не подозревал? Он просто не мог в это поверить! Но что бы ни произошло накануне, сегодня Доналу от этого было плохо, почти стыдно.