— Ты, Эндрю, пойдёшь сегодня в церковь или нет? — спросила Дори у мужа и, повернувшись к Доналу, объяснила: — Он в церковь ходит не поймёшь как. Когда три раза в день на службу побежит, а когда вообще дома сидит, никуда не выходит. Ну да ладно, главное, чтобы он сам знал, что к чему! — добавила она с доброй, лукавой улыбкой, и Донал понял, что какими бы доводами ни руководствовался старый сапожник в своём странном поведении, его жене эти доводы казались самыми лучшими и разумными на свете.

— Иду, Дори, иду. Хочу сходить на службу с нашим новым другом.

— А то, если ты не хочешь, я сама могу его отвести, — предложила его жена.

— Нет, нет, я пойду, — решительно проговорил старик. — Вот сходим вместе в церковь, и будет о чём поговорить. Глядишь, так и узнаем друг друга получше, может, даже сердцем сблизимся, а значит, станем немного ближе к Самому Господу. Разве не для этого мы живём, чтобы сходиться и расходиться с себе подобными?

— Ну как хочешь, Эндрю! Коли для тебя это хорошо, то для меня и подавно. Правда, не знаю, благочестиво ли это, ходить в церковь только для того, чтобы было о чём поговорить.

— Когда другого резона нет, и этот хорош, — ответил ей муж. — А то, бывает, сходишь на службу и только рассердишься: не проповедь, а сплошная ложь и клевета против Господа Бога! А когда есть с кем об этом поговорить, — особенно с тем, кто не только о себе заботится, но и о чести Господней, — то из этого непременно выйдет какое — нибудь добро. Какое — нибудь откровение истинной праведности, а не то что некоторые священники и их верные прихожане называют правдой Божьей… Ну как, сэр, не жмёт вам башмак?

— Нет, нисколечко не жмёт. Спасибо вам. Он и правда лучше нового!

— Вот и хорошо. Нет, Дори, не доставай Библию, не надо. Мы же всё равно в церковь собрались. Если ещё и дома церковь устроить, то это всё равно, что на полный желудок ещё раз поесть.

— Ну что ты такое говоришь, Эндрю! — обеспокоенно перебила его жена, побаиваясь того, что может подумать о нём Донал. — Разве бывает такое, чтобы человек пресытился Словом Божьим?

— Да нет, если только он как следует его прожуёт и переварит. Но чего в том хорошего, если это Слово торчит у тебя изо рта или вываливается из кармана — или, ещё хуже, мёртвым грузом на желудок легло? Какая же в этом жизнь для человеков? Коли ты исполнил всё, что услышал, — хорошо: значит, всё съеденное в дело пошло. А что сверх того — что слышишь, но не исполняешь, — то чем такого меньше, тем лучше. А если проповедуют о том, что вообще с делом не связано, то чем меньше к этому прислушиваться, тем здоровее будешь… Ну что, сэр, коли вы позавтракали, так, может, мы и пойдём потихоньку? Нет, до службы — то ещё долго, но сегодня воскресенье, а когда я ещё смогу неспешно прогуляться? Так что если вы не против, пойдёмте походим сначала по большому храму Господню, прежде чем завернуть в тот, что поменьше. Его тоже домом Господним величают, только я что — то сомневаюсь, так ли это на самом деле… Сейчас вот только шапку надену, и пойдём.

Донал охотно согласился, и они с сапожником, одетым в свою лучшую праздничную одежду (плотные штаны мышиного цвета и древний тёмно — синий сюртук с длинными фалдами и позолоченными пуговицами), неспешно зашагали по направлению к церкви. Разговаривали они точно так же, как и в любой другой день недели. Если каждый день человека не принадлежит Богу, то его воскресенья принадлежат Господу меньше всего.

Они вышли из города и вскоре уже шагали по лугу, вдоль которого бежала чистая речка, весело и деловито сверкающая в лучах утреннего солнца. На её берегах местные хозяйки отбеливали своё бельё, и длинные вереницы белоснежных простыней на ярко — зелёной траве радовали и глаз, и душу.